Сельма Лагерлеф - Том 2. Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции. Сказки

— Неужто на всем свете так? Неужто на всем свете так?

— Потерпите, потерпите! Скоро узнаете, каков белый свет! — отвечали им старые гуси.

Когда же дикие гуси перевалили через Халландсос и пролетели немного вглубь Сконе, Акка закричала:

— Смотрите вниз! Оглядитесь хорошенько! Вот так будет и за морем!

В тот миг они как раз перелетали через горную гряду Сёдерсосен. Вся эта длинная горная цепь была одета в буковые леса, в зелени которых утопали великолепные, украшенные башнями замки. Среди деревьев паслись косули, а на лесных полянках резвились зайцы. До слуха летящих в вышине диких гусей доносились звуки охотничьего рога и хриплый лай собак. Широкие дороги змеились между деревьями, а по дорогам разъезжали в блестящих каретах либо гарцевали на породистых конях дамы и господа. У подножья горной гряды расстилалось озеро Рингшён, на узком мысу которого лежало старинное поместье Бушёклостер. Горную гряду перерезало ущелье Шералид; на дне его, в бездонной глубине между двумя отвесными склонами, одетыми деревьями и кустами, поблескивала какая-то горная река.

— Так будет и за морем? Так будет и за морем? — допытывались гусята.

— Да, так будет и за морем, там, где есть поросшие лесом горные отроги, — закричала Акка, — но они встречаются нечасто! Потерпите, скоро все увидите, как там и что!

Акка вела диких гусей все дальше на юг, к самой большой равнине в Сконе.

И вот она уже расстилается перед ними со всеми своими широкими нивами, свекловичными полями, испещренными длинными рядами свекольной ботвы, с низенькими, выбеленными усадьбами, окруженными пристройками, с бесчисленными белыми церквушками, с уродливыми серыми сахарными заводами, с маленькими то ли поселками, то ли городками вокруг железнодорожных станций. Вот потянулись торфяные болота с длинными рядами сложенного торфа, каменноугольные шахты с горами черного угля; между аллеями подстриженных ветел бежали дороги; железнодорожные пути пересекались, образуя на равнине густую сеть. То тут, то там сверкали мелкие, окаймленные буками равнинные озера; красивые господские усадьбы украшали их берега.

— Смотрите вниз! Глядите хорошенько! — кричала гусыня-предводительница. — Вот так будет и за морем — от самого берега Балтийского моря до высоких гор, а дальше нам никогда залетать не доводилось!

Когда гусята осмотрели равнину, гусыня-предводительница полетела к берегам Эресунда. Топкие низкие луга постепенно спускались прямо к воде; на берегах пролива лежали длинные гряды почерневших водорослей, выброшенных прибоем. Кое-где виднелись высокие береговые насыпи, а кое-где наносные пески-дюны, в виде отмелей и холмов. На побережье поднимались рыбачьи поселки с длинными рядами одинаковых кирпичных домиков. На молу возвышался небольшой маяк, и повсюду виднелись развешанные для просушки бурые сети.

— Смотрите вниз! Глядите хорошенько! — повторяла Акка. — Вот так будет и за морем!

Пролетела Акка со своей стаей и над несколькими городами. Внизу виднелись бесконечные фабричные трубы, глубокие колодцы улиц между высокими закопченными домами, большие красивые парки и длинные бульвары, гавани, забитые судами, старинные крепостные укрепления и замки с древними церквами.

— Такие города есть и за морем, хотя там они намного больше! — поясняла гусыня-предводительница. — Но и эти города внизу могут еще подрасти, как и вы!

Облетев Сконе, Акка опустилась на болото в приходе Вемменхёг. А Нильса все время мучила одна назойливая мысль. Видимо, Акка нарочно летала над всей провинцией, желая показать ему, что его родной край ничуть не хуже любого другого в мире. Но в этом не было никакой надобности. Мальчик вовсе и не думал — богата ли, бедна ли его родная земля. С тех пор как он увидел первый поросший ивняком холм и первый приземистый бревенчатый сруб, сердце его заныло от тоски по дому.

Стоял пасмурный и ненастный день. Дикие гуси паслись на просторных нивах вокруг Скурупа; когда все наслаждались послеобеденным отдыхом, Акка вдруг подошла к мальчику.

— Теперь, похоже, ненадолго установится вёдро, — молвила она. — Завтра, думается мне, мы начнем перелет через Балтийское море.

— Вон как! — коротко ответил Нильс. У него перехватило дыхание, и больше он ничего не мог вымолвить. Ведь мальчик все еще надеялся, что, пока он в Сконе, с него снимут заклятье и снова превратят в человека.