Сельма Лагерлеф - Том 2. Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции. Сказки

Он знал, что соседи осуждали отца за жадность. Но, наверно, так и нужно — крепче придерживать кошелек, не швыряться попусту деньгами и не расточать добро, которое тебе досталось. Лучше прослыть скрягой, но зато хозяйствовать в свободной от долгов усадьбе.

Только он подумал об этом, как вдруг вздрогнул всем телом: ему послышалось, будто чей-то резкий, передразнивавший его голос повторил слово в слово: «Лучше крепче придерживать кошелек… Лучше прослыть скрягой, но зато хозяйствовать в свободной от долгов усадьбе».

Голос звучал так насмешливо, словно потешался над его житейской мудростью. Поняв, что все это ему почудилось и он принял завывание ветра в трубе за человеческую речь, крестьянин успокоился и поглядел на стенные часы. И тут они глухо пробили одиннадцать раз.

«На дворе уже ночь! Пора ложиться спать», — подумал он, но вспомнил, что вечером не обошел, как обычно, усадьбу, не проверил, все ли двери и ставни заперты, все ли свечи погашены. С тех пор как он стал хозяином, он никогда не пренебрегал своими обязанностями. Набросив куртку, он вышел навстречу непогоде.

Во дворе все было в порядке, только дверь пустого сарая с сеном распахнуло ветром. Хозяин пошел за ключом, запер сарай, а ключ сунул в карман. Затем вернулся обратно в большую горницу, снял куртку и повесил ее перед очагом. Но и теперь он спать не лег, а стал ходить взад-вперед по горнице. Стояла ужасная погода, дул холодный, пронизывающий ветер, лил дождь, смешанный со снегом. А его старый конь мерз и мокнул под открытым небом, не имея даже попоны, которая укрыла бы его от непогоды. Ему, хозяину такой богатой усадьбы, следовало бы дать пристанище своему старому другу, раз уж тот очутился в здешних краях!

Меж тем мальчик услыхал, как на постоялом дворе старые стенные часы хрипло пробили одиннадцать. И он, разбудив коров, волов и лошадей, начал их отвязывать, чтобы отвести в сарай крестьянской усадьбы. Это отняло довольно много времени. Наконец все было готово, и животные длинной вереницей потянулись в усадьбу жадного хозяина, а мальчик указывал им путь.

За это время хозяин успел запереть сарай, и когда животные пришли туда, они оказались перед запертой дверью. Мальчик был обескуражен и сконфужен. Ну нет, он не допустит, чтобы скотина и лошади остались во дворе! Он войдет в дом и раздобудет ключ!

Раздумывая, как это лучше сделать, он вдруг увидел, что по дороге идут две маленькие девочки. Вот они остановились перед постоялым двором.

— Ну, Бритта-Майя, — сказала одна, — хватит плакать! Наконец-то мы у постоялого двора. Нас, наверно, пустят сюда!

«Вот кто сможет мне помочь», — подумал мальчик и закричал:

— Нет, нет, и не вздумайте идти на постоялый двор! Ничего у вас не выйдет! А в этой крестьянской усадьбе гостей нет! Туда и идите!

Малютки отчетливо расслышали его слова, но не могли разглядеть в такой кромешной тьме, кто с ними говорит. Старшая из девочек тотчас ответила:

— В эту усадьбу мы идти не хотим! Здесь живут жадные и злые люди! Это из-за них мы ходим по дорогам с протянутой рукой.

— Может, оно и так, — согласился мальчик, — но в другом месте вы все равно не найдете пристанища. Вот увидите, все обойдется!

— Ну что ж, попытать счастья можно, но нас и на порог не пустят, — сказали малютки, поднимаясь на крыльцо.

Хозяин по-прежнему стоял у очага и думал о своем коне, когда вдруг раздался стук в дверь. Он пошел посмотреть, кого это принесло в такой поздний час, твердо решив не поддаваться на уговоры путников. Когда он отворил дверь, сильный порыв ветра вырвал ее у него из рук и распахнул настежь. Девочки воспользовались этим и проскользнули в дом.

Вернувшись в горницу, хозяин увидел двух жалких маленьких побирушек, оборванных, грязных и голодных. Они стояли, согнувшись под тяжестью котомок, которые были величиною ничуть не меньше их самих.

— Кто вы такие и почему шляетесь так поздно? — неприветливо спросил хозяин.

Девочки сперва сняли с себя котомки, затем подошли к хозяину и, здороваясь, протянули ему свои маленькие ручки.

— Нас зовут Анна и Бритта-Майя из Энгердета, — сказала старшая, — мы просим разрешить нам переночевать.

Он не принял протянутых рук и только было собрался выгнать нищих малюток, как еще одно давнее воспоминание возникло в его памяти: «Энгердет… постой, постой… А, это та маленькая лачуга, где жили бедная вдова и ее пятеро детишек…» Вдова задолжала его отцу несколько сотен крон, и, чтобы взыскать долг, отец велел продать ее лачугу. Вдове пришлось уехать со старшими детьми в Норланд, искать работу, а две младшеньких остались на попечении прихода.