Екатерина Самарова - Когда распахиваются крылья

Я с открытым ртом и выпученными глазами повернулся к свистуну, потеряв дар речи и только мыча что-то бессвязное. А парня, кажется, ничего не удивляло – он своими смеющимися глазами смотрел на меня и слегка подхихикивал. Он поднял руку и провёл рукой по горящему стволу. Ещё не осмыслив происходящее, я, вскрикнув, попытался оттащить его руку, но проще было, кажется, сдвинуть с места черёмуху. Откуда в таком задохлике столько силы?

– Не бойся, – проговорил он, – приложи свою руку. Я никогда не сделаю тебе больно. Я не такой, каким вы Меня знаете. Я никогда не сжигал и не топил вас и уж точно не убивал ваших младенцев. Я вас создал и Я вас люблю – с чего бы Мне заставлять вас страдать? Проведи рукой и сам все поймёшь, – и он снова улыбнулся, но в этот раз уже не издевательски, а тепло и сияюще.

Меня вдруг охватило странное ощущение спокойствия и отрешённости, мир вокруг как будто окрасился в золотой цвет. Огонь на черёмухе начал отливать позолотой, и я неожиданно понял: это пламя не сделает мне ничего плохого. Я поднял руку дотронулся до ствола дерева. Огненные языки, облизнувшись, жадно поглотили мою руку. Я инстинктивно зажмурился.

От кончиков пальцев верх по всему телу, начинаясь лёгкими искорками, разлилась ослепляющая безумная радость, смешанная… с чем? С ощущением, что сейчас я могу одним движением пальца свернуть горы? С пьяняще-свежим морским ветром с солью? С крыльями за спиной? Чувством полёта над всем этим миром? Под ложечкой резко кольнуло, блаженство и что-то ещё накрыли меня с головой, что я не смог даже выдохнуть.

– Что… – еле прохрипел я, теряясь в своих чувствах, – что это такое…

Мне пришлось опереться об охваченный золотистым огнём ствол, чтобы не упасть. От этого каскад ощущений с новой силой поглотил меня.

– Это? – довольно спросил парень. – Это вдохновение. Чистое творчество. То, чем Я и являюсь. Я не бог войны или мира, не бог добра или зла, не бог морали и нравственности. Не бог святости, как вы обо Мне думаете. Я не наказываю за грехи и не воздаю почести за праведность. Я – другое. Я – вдохновение. Я – творчество. Я – порыв. И ты, Вася, тоже. Ведь это Я тебя создал. Жаль, что вы, люди, постоянно это забываете это, разрушая себя и весь мир во имя Моё. Вы забываете, что Я – не разрушитель, а созидатель.

Парень звонко щёлкнул пальцами, и удивительное ощущение исчезло. Во мне словно бы погасла лампочка. Мир потускнел и налился темнотой, золотое мягкое свечение растворилось в вечернем тумане. Я не удержался на ногах и все-таки упал на колени перед скамейкой, отчаянно глотая воздух и чувствуя себя как тюбик зубной пасты, из которого выдавили все содержимое.

Я стоял на коленях и шумно дышал, ощущая, как бешено колотится сердце где-то у горла. Парень подошёл ко мне, взял за руку и какой-то нечеловеческой силой, как мягкую игрушку, резко поднял. Я без сил опустился на скамейку, свистун сел рядом со мной, тактично и участливо ожидая, когда я приду в себя.

Я выдохнул и, сфокусировав, наконец, взгляд на незнакомце, с трудом выдал:

– Т-ты кто такой?

Но парень лишь улыбался, своим золотистым взглядом отвечая на мой вопрос.

– Так ты… Ты… Вы – Бог?

Парень легкомысленно усмехнулся и отломил от черёмухи мелкую сухую ветку.

– Ну да. Я Бог. Приятно познакомиться. Только не говори мне вы. Мы же всегда с тобой общались на ты, помнишь?

Я тупо уставился на него. В голове было удивительным образом пусто, как будто кто-то сделал там генеральную уборку по папиному принципу: все грязное – начистить до блеска, все лишнее – выкинуть. Огромным усилием я заставил себя найти какую-то мелкую завалявшуюся мысль.

– И Вы… то есть ты… Ты пришёл… – я все пытался сформулировать вопрос, но получилось только дурацкое это: – чтобы что?

– Ты задал Мне вопрос, я решил ответить.

– К-какой вопрос?

– Ты не помнишь? – парень повертел веточку в руке, и она, как на ускоренной записи, медленно обросла почками и выпустила тоненькие свежие ярко-зелёные листочки; мой мозг опять кристально очистился и перестал держать челюсть. – Ты спросил: почему я? Мне часто задают этот вопрос, но, как правило, я не отвечаю. Но ты – случай интересный, прямо как природное явление в Африке. Поэтому я и решил ответить.

Я диковато оглянулся, не зная, что сказать и что сделать. В груди ощутимо и тянуще ныло – не хватало так неожиданно зажёгшейся «лампочки». Все вокруг: скамейка, черёмуха, надвигающаяся темнота, еле заметная тропка – как будто потускнели, потеряли свои цвета, посерели, как выцветшая после стирки футболка. Блестел, переливаясь, лишь только свитер парня, да его глаза отбрасывали золотистые искры.