Павел Катаев - Алтайское солнце

Но вот о том, как папа намёрзся с дядей Гришей, Женька не знал.

— Мы с твоим папой в степи застряли, — проговорил дядя Гриша. — Перегоняли грузовик из Кулунды, вот этот самый. — Дядя Гриша кивнул на грузовик, который, оседая от тяжести, наполнялся зерном. — Почти полсуток простояли. Вот уж намёрзлись! Удивительно, как живы остались!

— Потому что степь! — крикнула Вера. — В городе дома на каждом шагу — заходи и грейся! А здесь никого нет кругом! Понял?

— Упрямая девица! — засмеялся девочкин отец и побежал к грузовику, потому что комбайн уже разгрузился и снова двинулся вперёд, захватывая широкую полосу пшеницы, словно наматывая её на катушку.

Женька задумался и пришёл в себя лишь после того, как услышал стук захлопнувшейся дверцы и шум мотора. Грузовик взревел и, резко взяв с места, покатился по стерне.

— Подождите! — крикнул мальчик, но тут увидел возле себя Веру, стоявшую как ни в чём не бывало.

— Далеко не уедет, — возразила девочка. — Вон он уже и приехал.

Действительно, грузовик подъехал к следующему комбайну, остановившемуся вдали.

— Пока он будет загружаться, мы успеем туда пешком дойти, — сказала девочка. — Пошли!

Друзья зашагали по жёсткой стерне к грузовику. Вера расспрашивала о Москве, но мальчик, отвечая на вопросы, целиком находился под впечатлением рассказа Вериного отца о той морозной ночи, когда грузовик застрял в степи. И сейчас, хотя рядом шагала Вера, а невдалеке комбайны убирали целинный урожай, Женьке стало страшновато среди этой бесконечной степи от мысли: как же было здесь жутко в ту далёкую студёную ночь!

Вернувшись на ток, Женька сразу же побежал в мастерскую к Николаю Сергеевичу. Хотя мальчик и не надеялся его застать, отец оказался на своём месте, в маленьком закутке — разговаривал по телефону. Женька понял из разговора, что где-то среди поля сломался комбайн и требовалась помощь.

Николай Сергеевич нацепил трубку на рычаг, покрутил ручку, давая отбой, и закричал в дверь мимо Женьки:

— Миленин, запрягай техпомощь!

Из-под грузовика, стоящего в мастерской на яме, немедленно послышалось:

— Слушаюсь, начальник! Куда ехать?

— Во второе отделение! Комбайн встал!

Из ямы показалась голова в замасленном берете, затем вылез и Миленин в синем промасленном комбинезоне. На ходу вытирая руки паклей, слесарь проговорил:

— Через две минуты поедем!

— Добро, — проговорил Николай Сергеевич и обратился к сыну. — Ты чего? — спросил он строго.

Когда папа говорил таким тоном, Женька знал: папа очень занят.

— Мне сейчас один шофёр рассказал, как вы чуть не замёрзли, помнишь?

— Какой шофёр?

— Веры Мальцевой отец, — ответил Женька. — Мы только что с Верой в поле ездили, за зерном.

— А, Григорий, — сказал Николай Сергеевич и улыбнулся в свои пшеничные усы. — Как не помнить! Было дело. Да вообще-то ничего такого. Ты, главное, матери не рассказывай, она волноваться будет! — И добавил: — Договорились?

Женька кивнул головой и почувствовал гордость оттого, что владеет серьёзной тайной.

Николай Сергеевич отстранил сына и скрылся из виду. Постояв немного возле грузовика с поднятым капотом и заглянув в опустевшую яму, Женька вышел из мастерской и увидел машину техпомощи, выезжающую с территории машинного двора и устремляющуюся по степной дороге в направлении второго совхозного отделения.

А со стороны доносились ставшие уже привычными звуки совхозного тока, где работа идёт полным ходом.

Утром первого сентября Женька полез в чемодан, стоящий под кроватью, и достал оттуда новенький портфель, привезённый ещё из Москвы. В комнате распространился какой-то особый, волнующий запах клея и искусственной кожи, запах школы и первого сентября.

Женька деловито запихал в портфель новые учебники, тоже пахнувшие школой и книжным магазином. Из кухни доносился аппетитный запах жареных оладушек. Это Наталья Николаевна специально для Женьки делала вкусный завтрак — в честь первого сентября.

— Пусть покушает наши украинские оладушки, — сказала она Ольге Георгиевне, когда та запротестовала: зачем, мол, вам беспокоиться, я сама приготовлю для своего сына завтрак.

Маришка, одетая и умытая, уселась за стол завтракать вместе со старшим братом. Её не покидала надежда — может быть, и её отведут в школу.

Оладушки действительно были такие вкусные, с такими поджаристыми корочками, что Женька повеселел. Он уже не с такою грустью смотрел в заплаканное дождём окно, за которым мутно темнело покрытое тучами небо и лежала расплывшаяся в тумане степь.