Павел Катаев - Алтайское солнце

Никогда ещё Женя не ел так много, как во время своего первого обеда на Алтае. Сначала мальчик опустошил стакан сметаны, заедая его толстым куском свежего, мягкого хлеба с хрустящей корочкой. Сметана была сладкая и густая, как масло. Не успел он расправиться со сметаной, как на столе перед каждым из сидящих появилось по тарелке, до краёв налитой золотыми щами, заправленными картошкой и кусками мяса.

— Мне не съесть, — проговорил на всякий случай Женя: он не любил оставлять еду в тарелке. Но тем не менее решительно окунул ложку в ароматное варево.

За обедом Николай Сергеевич и дядя Саня Пастухов, перебивая друг друга, вспоминали своё житьё здесь, на Алтае, начиная от дороги сюда из Москвы, первой борозды, первой посевной, до настоящего времени.

— Вот ты, Маришка, спросила про это село, где мы сейчас сидим и обедаем, — не целина ли здесь? Отвечаю: нет, не целина. Этому селу лет двести, а то и триста! Вот как давно здесь люди живут!

— А может быть, и четыреста, — добавил дядя Саня.

Николай Сергеевич согласился:

— Может, и четыреста. А вот нашего посёлка «Молодёжный» в феврале ещё не было и в помине. Когда мы выехали в степь выбирать место для центральной усадьбы нашего целинного совхоза, на десятки, сотни километров ни одной живой души не было. Степь, степь и степь. Снегом завалена, аж дымится от ветра! Представляете?

Маришка слезла со своего стула и прижалась к Николаю Сергеевичу, а он продолжал:

— И вот, представьте себе, не прошло и месяца с тех пор, как мы там появились, а в степи уже целый городок вырос. И состоял он не только из палаток и вагончиков, а из настоящих домов.

— Щитовые, трёхкомнатные, — объяснил дядя Саня. — Мы их и сейчас строим.

— Домики что надо, загляденье! — воскликнул Николай Сергеевич. — Помнишь, Саша? Возвращаемся из районного центра, везём груз для посёлка — продукты, или инструмент, или запчасти для тракторов, или мешки с семенным зерном для посевной, и ждём — когда же появится родной посёлок. И всё не верим, что он появится, всё думаем — не приснился ли он!

— Верно говоришь, Коля! — воскликнул дядя Саня. — Именно так и думаешь — не приснился ли.

— Но он появляется? — спросил Женька.

Николай Сергеевич проговорил задумчиво:

— Конечно, появляется. Куда ж ему теперь деться?

Незаметно-незаметно Женька до самого дна выхлебал свою тарелку щей и теперь сидел, не в силах пошевелиться. Он посматривал на маму, которая раскраснелась от оживления, слушая рассказы о первых днях целинного совхоза, на дядю Саню и на папу, которые, перебивая друг друга, восклицали, громко и весело смеялись, на сестру Маришку, которая вылезла из-за стола и, став на колени перед стулом, пеленала куклу, и на душе у мальчика было спокойно и очень приятно.

Стемнело. Солнце красным вечерним светом заливало чайную. Красными казались скатерти на столах, бронзовыми — лица папы и дяди Сани; Маришкина голова, растрепавшаяся в дороге на ветру, горела красным пламенем в солнечных лучах, а толстые листья фикуса в кадушке казались чёрными, маслянистыми.

Мальчик ощущал рывки и толчки «газика», чувствовал, когда машина делала поворот, а когда останавливалась. Слышал, как переговариваются взрослые, всё это сливалось в его сонном мозгу в дивную, чудесную музыку, которую хотелось слушать вечно.

Дядя Саня поднял в «газике» брезентовый верх, установил боковые брезентовые стенки, натянутые на каркас из гнутых металлических трубок. Теперь уже ветер не залетал в кабину. Женька пригрелся и, поглядывая в темнеющую, ставшую расплывчатой и бурой степную даль, задремал.

— Смотрите, смотрите! Посёлок!

Женька не увидел, а почувствовал, что папа обернулся к нему со своего переднего сиденья. Но не было сил открыть глаза, поднять голову.

— Женечка, посмотри, — ласково проговорила мама и потрепала сына по голове.

Кое-как Женя разлепил глаза и во тьме увидел несколько одиноких огоньков.

— А где же люди? — спросил Женька.

Дядя Саня засмеялся:

— Есть люди! Не беспокойся!

Машина вдруг сделала поворот, и мальчик увидел целую толпу молодых людей — парней и девушек, танцующих на вытоптанной земляной площадке. Круг был ярко освещён прожектором, установленным на столбе. Под ногами танцующих клубилась пыль. Слышались звуки гармошки.

— Надо же, танцы! — воскликнула Ольга Георгиевна. — Коля, сколько же мы не танцевали!

— Вот видишь! — ответил Николай Сергеевич. — В Москве всё никак собраться не могли потанцевать, да вот на Алтае потанцуем!