Михаил Фарутин - Четвёртый Харитон

Скрип, скрип, скрип… — проскрипела ступеньками лестница под тяжестью четырёх великанов. Под топотом ног взвизгнули половицы верхнего коридора.

— Это как называется, товарищи командиры машин?

— Что? — не поняли трактористы.

— Несмышлёнышами прикидываетесь! А ну гляньте за реку!

— Тю-у! — удивились ребята, вытаращив глаза. — Кто-то вспахал Овсяную полянку…

— В гараж!

Топ, топ, топ… — четыре пары ног по дороге. Шлёп, шлёп, шлёп… — четыре пары ног по грязи. Плюх, плюх, плюх… — четыре пары ног по лужам.

Слева четыре длинные тени то через канаву метнутся, то пробегут по окнам изб, по палисадникам прорябят — не отстают. Справа из-за леса солнышко глядит — удивляется: «Куда это такую рань председатель с трактористами шлёпают?»

Прибежали.

— Ну, товарищи командиры машин! — закрутил светлые с проседью усы председатель. — В последний раз спрашиваю: кто из вас вспахал сегодня ночью Овсяную полянку?

Оглянулись все, и председатель тоже. Удивились.

Свежих следов выхода машин из гаража нет. Гараж открыли — ни пылинки, ни комочка глины на гусеницах. Спали ночью тракторы…

Топ, топ, топ… шлёп, шлёп, шлёп… плюх, плюх, плюх… Через луг, через поле, через реку — четыре пары ног к Овсяной полянке. Впереди председатель.

Со стороны глянуть — за зайцем скачут мужики, да пора не охотничья. Солнце греет вспотевшие лица, рябит в глазах голубоватой испариной от оттаявшей земли. Из-под ног председателя взметнулась пара испуганных чибисов и, скособочась в развороте над головами мужиков, закричала: «Чьи-вы, чьи-вы!..»

«Сам не знаю, чей я, да и я ли это?» — подумал председатель и сильно дёрнул себя за ус — не спит ли? В слезу прошибло от боли, нет, не спит. По полевой дороге: топ, топ, топ…

— Тут не только вспахано, но и овсом засеяно, — удивились трактористы, глянув на пашню.

— И засеяно, — повторил председатель, — докладывайте, чья работа.

— Не моя, — бойко ответил золотоволосый, с карими глазами, со вздёрнутым носом тракторист Ефим Солдатов, а по колхозу и среди друзей — Рыжик.

— Вижу, — подтвердил Харитон Харитонович и глянул на другого тракториста.

— Никак нет. Не моя, — отрапортовал сухопарый, жилистый, с голубыми глазами и белыми, будто седыми, волосами тракторист Иван Петухов, а по колхозу просто — Ваня Седой.

— Вижу, — сухо процедил сквозь зубы председатель.

— И не моя, — не дожидаясь вопроса председателя, сказал чёрный как цыган тракторист Павел Хомутов по прозвищу Жук.

Но Харитон Харитонович уже не слушал доклад третьего тракториста, а изумлённо глядел на пашню, закручивая и без того закрученные усы.

— Эх, ребята, ребята, объехали нас на хромой кобыле.

— На какой кобыле? — не поняли трактористы.

— Да не видите, что ли, вспахано-то не трактором, а лошадью.

— Верно, — удивились трактористы, — следов трактора нет.

Но сколько ни ходили трактористы с председателем по пашне, лошадиных следов тоже не нашли. Были следы то ли от берестяных плетёных корзин, то ли лаптей какого-то гиганта.

Опершись плечом о гранитный, красный, отшлифованный ветрами валун, что величиной с русскую печь, стоит Харитон Харитонович. Ему отсюда, с горы, видны все деревни колхоза.

«Надо же так, — искоса глянув на вспаханную полянку, думает председатель, — теперь позор не только на район — на всю область, и виноватого нет. Во как сработано…»

Овсяная полянка — это небольшой участок земли на Заречном поле. Двум мужикам на лошадях день на вспашку надо. Нигде такой овёс не растёт, как на этой полянке. Потому-то и прозвали её Овсяной. Рожь растёт неплохая, пшеница растёт, ячмень даже хороший иной год уродится, а овёс — всегда отменный. Выйдет на брунь — глаз не оторвёшь. Склонится в летнюю сторону, ветру не в силу поднять тяжёлые золотые кисти. В это лето председатель решил дать отдых земле от зерновых и засадить поляну картошкой. Потом такой овёс вырастить, чтобы в Москве на выставке этот овёс красовался. А сегодня ночью кто-то вспахал и засеял овсом полянку. Не перепахивать же.

— А молодцы, — усмехнулся председатель, — такую полянку за ночь управить. Узнать бы кто — премию дал. А как узнать, коли и следа не оставили…

На следы — будто от лаптей чудовища — Харитон Харитонович и глянуть не хочет: всплыл в памяти ярлык лапотника.

Но председатель есть председатель.