Вильям Козлов - Пашкин самолёт

Уже совсем недалеко от лесной поляны, где стоял самолет, Пашка на секунду остановился: погони нет. Только заяц мог бы поспеть за ним. Или волк. Там, где он проскочил через бурелом и завалы, непривычному человеку так быстро не пробраться. И потом никто так хорошо не знал этот лес, как Пашка. Разве что еще Сенька Федоров. Кто же возился в кустах? Не медведь же? Медведи не умеют разговаривать...

Выскочив на опушку, Пашка не стал стучать палкой по стволу. Он увидел самолет и Мишу, который в застегнутой куртке стоял у крыла и смотрел на него. Пашка ничего не успел сказать, Миша и так сразу все понял. Он скребнул пальцами по подбородку и полез в кабину. Планшет болтался в ногах, мешал ему. Пашке казалось, что он очень долго забирается.

— Немцы! — хрипло крикнул Пашка. — Близко!

— Отойди от винта, — сказал летчик. — Эх, мать родная, была не была.

Лицо у Миши бледное, губы крепко сжаты, глаза блестят. И вот Пашка увидел, как лопасти винта дрогнули, зашевелились. Тоненько, со свистом, запел стартер, лопасти дернулись и остановились. Миша что-то проговорил сквозь сжатые зубы, Пашка не расслышал. Еще раз лопасти дернулись и замерли. И лишь на третий раз винт закрутился. Все быстрее и быстрее. И вот уже ничего не слышно и не видно, кроме раскатистого рева и радужного диска вращающегося винта. Волосы на Пашкиной голове встали торчком. В лицо саданул ветер. Миша что-то кричал и показывал рукой на конец площадки. Пашка ничего не понимал. Прошел страх, и он стоял счастливый и смотрел, как самолет, покачивая латаными крыльями, покатил к краю поляны. Пашка бежал на почтительном расстоянии и улыбался. А Миша все продолжал что-то кричать и показывать куда-то рукой. И лицо у него было отчаянное. «Вот чудак, — думал Пашка. — Должен ведь знать, что из-за мотора ничего не слышно, а еще летчик!» Но ему не хотелось огорчать Мишу, и он кивал ему головой: дескать, все в порядке, полный вперед!

Истребитель развернулся. Хвостом он почти упирался в ствол огромной ели. Перед ним взлетная площадка. Сейчас Миша даст газ до отказа, и самолет помчится. Только бы не зацепил крылом или колесами о макушку сосны, которая возвышалась на другом конце площадки. А за сосной лес. Если проскочит над сосной, лес не страшен ему. Об этом они толковали вчера.

Миша почему-то не давал газ. Он больше не кричал, а смотрел на Пашку, и глаза у него были странные. Будто он вдруг раздумал взлетать. Миша с высоты видел то, чего не мог видеть Пашка — к поляне продирались сквозь кусты немецкие автоматчики.

И лишь когда Миша вытащил пистолет, Пашка сообразил, в чем дело. Он еще не видел немцев, они были у того дерева, по которому он бил палкой, предупреждая летчика о своем приходе. Понял Пашка, что дорога каждая секунда. И тогда он подбежал к самому крылу и закричал:

— Улетай! Быстрее улетай!

Миша не слышал его. Когда крутится пропеллер, никто ничего не слышит.

Показались немцы. Они выскочили на поляну и остановились, вытаращив глаза на самолет, и тут Миша хлестнул по ним из крупнокалиберного пулемета. Пашка видел, как посыпались на землю сучья и куски коры. Самолет ударил не по немцам, а по деревьям. Наклон крыла не позволял стрелять иначе. Немцы не побежали к самолету. Они разделились на две маленькие группы и лесом пошли в обход. Немцы не знали, что пулемет может бить только по деревьям.

Когда первая пулеметная очередь прогремела у Пашки над ухом, он бросился в сторону. Пашка не видел, что Миша, перегнувшись через борт кабины, протягивает ему руку. И лишь увидев, что мальчишка скрылся в лесу, Миша тронул машину с места. Когда раздались автоматные очереди, самолет был уже на середине поляны.

Миша не зацепил за сосну. Он был хороший летчик. Взлетев, он сделал вираж и снова показался над поляной. Он видел огненные вспышки автоматных очередей. Слышал, как дробно защелкали по фюзеляжу пули. Миша искал в лесу знакомую рубашку Пашки, но мальчика даже с такой высоты видно не было. Зато Миша видел, как в сторону, куда побежал Пашка, кинулись солдаты. И тогда он сыпанул по ним из пулемета. Три раза прошел летчик над поляной, и три длинных очереди распороли небо над головами немцев. Тех, кто не успел укрыться за деревьями, пули швырнули на землю.

— Утек, — разговаривал сам с собой летчик. — Конечно, утек... Пашка проворный... Не такой он малец, чтобы его поймали...

Боеприпасов было в обрез, горючего лишь бы дотянуть до линии фронта, но Миша не мог улететь. Он жадно выискивал глазами юркую фигурку мальчика.