Вильям Козлов: Пашкин самолёт

«А вдруг без меня улетит? — подумал Пашка. — Даже не попрощаемся...»

Вчера вечером дядя Миша сказал, что он сделал все, что мог. Попытается взлететь с этого чайного блюдечка, как он назвал расчищенную площадку. Конечно, хорошо бы попробовать мотор. Но испытывать двигатель в трех шагах от немцев — это значит крикнуть: «Я здесь, хватайте меня!» Если мотор заведется — не медля ни секунды взлететь. Лишь бы оторваться от земли, а там... небо. Миша ходил вокруг самолета, не веря, что все сделано. Истребитель стал пятнистый, как олень. На хвосте и боках зеленели брезентовые заплатки.

Честно говоря, Пашке не верилось, что «ястребок» взлетит. Уж очень он жалко выглядел.

И давно небритый Михаил больше походил на лесного бродягу, чем на летчика. Синие галифе его во многих местах продырявились, кожаная куртка ободралась, лишь желтая планшетка с картой была как новенькая. Михаил надел ее через плечо.

Вальтер убрал продукты, стряхнул крошки с брюк. Пашка вскочил было из-за стола, но Вальтер еще не встал. И Пашка сел на место. Солнце заглядывало в окно, и нос Вальтера блестел. Фарфоровая кружка тоже блестела. На ее сияющем боку виднелась стершаяся надпись на чужом языке.

— Пафка, — сказал Вальтер, — фойна это плёхо. Фойна это не игрушка. Зачем ты играешь ф фойну?

«Неужто пронюхали?!» — испугался Пашка. Но потом сообразил, что если бы немцы узнали про самолет, то Вальтер с ним так бы не разговаривал. И вообще они не дома за столом бы сидели, а в другом месте. И разговаривал бы с ним сам Гюнтер.

— Я не играю, — сказал Пашка.

Мать бросила очищенную картофелину в чугун и хмуро посмотрела на сына. Она тоже подозревала что-то.

— Не ходи ты в лес, — сказал Вальтер. — Там есть партизан.

«Ладно, ладно, — подумал Пашка, — кончай разговоры и уматывай!» А вслух сказал:

— Какие там партизаны... У нас даже медведей нет.

— Маленький мальшик в лес незачем ходить. Сидеть дома.

Вальтер снял с гвоздя пилотку, карабин и, погрозив Пашке пальцем, ушел.

Немного подождав, Пашка поднялся из-за стола. В дверях встала мать.

— Сиди дома, — сказала она. — Неча судьбу пытать. Слышал, что он толковал? Хочешь, чтобы на первой березе повесили? Им это раз плюнуть.

Пашка плаксиво сморщился:

— Не видишь, у человека брюхо схватило? На двор хочу!

Мать отступила от двери, и Пашка пулей выскочил за порог. Чувствуя, что мать наблюдает за ним, он действительно мимо грядок пошел к уборной. И там притих возле щели. Как только мать прикрыла дверь в избу, он вышел из уборной и по огородам двинулся к лесу. Пашка решил сделать большой крюк, чтобы не проходить мимо радиостанции. Он вышел к речке и пошел вдоль берега совсем в другую сторону. И как только антенна радиостанции скрылась из глаз, напрямик через луг побежал к лесу. Ему казалось, что самолет вот-вот зарокочет и поднимется в воздух. А расставаться с дядей Мишей не попрощавшись было очень обидно. И потом, он нес еду. Вчера Пашка решился на крайность: развязал мешок Вальтера и взял оттуда банку консервов и пачку галет. Кажется, пока обошлось. Не обнаружил Вальтер пропажу. А позже может хватиться. Он всегда с вечера отдавал матери продукты.

Но до вечера еще далеко, и Пашке не хотелось думать об этом. В лесу ждет дядя Миша. Удивляется: почему Павла Терентьевича все нет и нет? Чудак этот дядя Миша, называет Пашку по имени и отчеству. И серьезный при этом, даже не улыбается. Пускай зовет, если нравится. Пашке все равно.

Он не заметил, как с быстрого шага перешел на бег. Скрываясь в кустарнике, за которым начинался сосновый бор, наконец свободно вздохнул: «Проскочил!»

Пашка наколол ногу. Маленький острый сучок впился в ступню. Присев на седой колючий мох, Пашка стал вытаскивать занозу. И вдруг он услышал какую-то возню в ближних кустах и приглушенный говор. Немцы!

Пашка упал грудью на мох и пополз. Он ожидал оглушительных выстрелов сзади, криков «хальт!», но лес за спиной молчал. Мох царапал подбородок, сосновые иголки залезали под рубаху, а Пашка, стиснув зубы, полз. Один раз ему показалось, что позади треснула ветка. Пашка боялся оглянуться, иногда у него возникало такое ощущение, что сейчас вот-вот наступят ему на пятку тяжелым солдатским сапогом. Сердце бухало на весь лес. Пашке нужно было доползти до толстой сосны, а там он нырнет в заросли ольшаника и скроется. Там бурелом, и его никто не догонит. Добравшись до сосны, Пашка вскочил на ноги и во весь дух бросился бежать по лесу. Он петлял между толстых стволов, с разгона влетел в колючий разлапистый ельник. Он слышал, как треснула рубаха. Ветви хлестали по лицу, царапались, но он не ощущал боли.