Мина Листад - Неуклюжая Мари [litres]

– Мне кажется, тебе нужно сходить к врачу.

Я покачала головой. Она зашла в комнату и присела на кровать рядом со мной.

– Хорошо. Я могу позвонить учителю и сказать, что сегодня ты тоже останешься дома, но ты должна мне рассказать, что произошло и почему тебе так плохо, Мари.

Она прикоснулась рукой к моей щеке. Я не могу её оттолкнуть, хотя мне хочется это сделать. Вместо этого я закрыла глаза.

– Просто…

Голос стал тише.

– Эспен…

Голос сломался напополам, и я прижала лицо к маминой руке. Слезы хлынули из глаз. Рука сразу стала влажной. Я свернулась калачиком. Мама подняла меня и, усадив себе на колени, стала качать как в детстве – взад-вперед.

– Мари, Мари, Мари, – говорила она.

И я плакала, плакала и плакала, пока не закончились всё слезы.

Мама сделала чай на кухне, я притащилась туда вместе с одеялом. Теперь я сидела за столом и аккуратно дула на чашку с горячим чаем.

– Такие прямые эфиры – не очень хорошая вещь. Я сама их никогда не делала, и на то есть причина.

Мама медленно мешала сахар в чашке.

– Но это не ты всё рассказала в прямом эфире? Это же сделала та девочка – Хедди?

Я кивнула.

– Но я в принципе всё им рассказала. В этом и проблема.

У мамы вырвался легкий вздох.

– Ты пробовала поговорить с Эспеном и извиниться?

– Как я могу извиниться перед человеком, когда он не хочет со мной разговаривать?

Мама скорчила рожицу.

– Это я понимаю. Но всё пройдет, Мари. Эспен же по-своему любит тебя. Очень-очень.

Она посмотрела на меня.

– А ты должна простить саму себя, Мари. Forgiveness is a gift you give yourself [26].

Я глубоко выдохнула.

– Мам, не беси меня.

Она сморщила нос.

– Ну ладно-ладно. Наверное, нужно, чтобы сначала он тебя простил. Эта фраза, пожалуй, не очень к месту.

Она нерешительно улыбнулась. Вытащила чайный пакетик и положила его на блюдце. Думала, что сказать.

– А Эспен знает, что ты в него влюблена?

Я покачала головой.

– Э, нет!

– Ведь может оказаться, он понимает всё лучше, чем кажется.

Мама помедлила, прежде чем продолжить.

– Влюбленность может обернуться самым ужасным чувством на свете. Ведь человек больше никогда не станет прежним.

Мама налила молоко в чашку, затем поднялась со стула, обошла вокруг стола и села рядом со мной.

– Надо же, влюбиться в своего лучшего друга! Милая, как тебе должно быть плохо.

Она ласково дотронулась до моей щеки. Меня, как магнитом, притягивала её теплота, и я наклонилась ближе.

– Больше всего мне хочется, чтобы все стало как раньше.

Мама положила свою руку на мою. Пожала плечами.

– Да, Мари. Но кто знает? When one door closes, another one opens [27] Когда закрывается одна дверь, открывается другая. , знаешь ли.

Она точно дурочка. Но в хорошем смысле.

– И что мне делать с этим заданием? Я больше не могу создавать никаких роликов.

– Да забей на этот #nerd!

Я улыбнулась.

– Разве не ты мне говорила, что у меня очень прикольные ролики?

– Да-да, но я так говорила потому, что тебе было весело их делать. По крайней мере, мне так казалось. И мы как будто какое-то время увлекались одним и тем же. Как будто ты на секундочку поверила, что в работе блогера есть что-то не тупое и не дурацкое.

– Тут я с тобой не согласна, мама. Но совсем чуть-чуть.

Она засмеялась и крепко обняла меня.

– Мне-то все равно, что ты будешь делать. Если это то, что тебе действительно хочется делать.

Она снова протянула ко мне руку и посмотрела в глаза.

– Be yourself, Marie, everyone else is taken [28].

Я засмеялась:

– Мам, хорош. Когда у тебя закончатся запасы вселенской мудрости?

– Try me [29] А ты проверь. .

Она подмигнула мне и тоже засмеялась.

Но мама права. Мне это и нужно сделать. Просто быть самой собой, хоть сейчас это и очень трудно.

Ведь у меня осталась только я. Больше никого нет.

В спортзале со мной никто не разговаривал.

Кто-то перешептывался, остальные просто отворачивались в сторону. Ежу понятно, что все посмотрели нашу запись. Все видели, что я натворила.

По расписанию у нас физкультура на улице – забег по лесу. Всю неделю шёл дождь, в лесу скользко, но нашему тренеру до лампочки. Натянула теплую флиску, нагнулась завязать шнурки, и тут в раздевалку зашли Хедди с Джулией.

Я посмотрела вверх и встретилась глазами с Хедди. Она резко остановилась.

– Хэ-э-эй, нёрд але-е-е-ерт!

Джулия фыркнула ей в спину. Я отвернулась.

Пусть говорят, что хотят, мне все равно, мне все равно, мне все равно.