Николай Внуков - Том Сойер - разбойник

Орька сбегал в туалет, начисто вымыл тряпку и буквально вылизал ею доску. Потом достал из классного шкафа свежую палочку мела и положил её в лоточек доски. Потом вынул из шкафа бутыль с чернилами.

Мы в то время писали не авторучками, а простыми деревянными, с пёрышками. Каждый выбирал себе перо по вкусу — «рондо» для красивого почерка с нажимом, «86» для ровных, как бы связанных тонким крючочком строчек, «уточку» или «скелетик» для слов без нажима, «сердечко» для изящных округлых букв. Кроме красивого письма, перья существовали для азартной игры в «стукалку», или «перевёртыша». Наш класс славился двумя чемпионами. У чемпионов походка была дребезжащей от сотен выигранных перьев в карманах.

На партах, в специально высверленных луночках, стояли стеклянные чернильницы-непроливашки. В обязанности дежурного входило следить, чтобы непроливашки всегда были полными.

Иногда за какую-нибудь обиду можно было отомстить своему противнику, насовав ему в чернильницу пойманных здесь же на окне мух. Мух было невероятно трудно вытряхнуть из непроливашки, и обычно такая чернильница заменялась новой.

Орька заправил непроливашки на партах и на учительском столе свежими чернилами, сунул бутыль обратно в шкаф и спустился в нижний коридор, где были часы.

Он не поверил глазам. На дежурство у него ушло всего десять минут!

Школа молчала, как пустой ящик. Даже тёти Маши не слышно.

Действительно, угораздило же его прийти в семь!

Что делать?

И тут он ощутил под локтем туго набитый карман куртки.

Ага!

Он сел за учительский стол и высыпал на него горкой целую горсть карбида. Серые камешки были плотными, как дроблёная щебёнка, и слегка попахивали чесноком. Он выбрал самый крупный и плюнул на него.

Пошла реакция. Слюна вздулась белыми пузырями, зашипела и стала так дурно пахнуть, что Орька с отвращением отбросил от себя рассыпающуюся белым порошком карбидину.

Но следить за реакцией было интересно, и Орька плюнул ещё на один кусок карбида.

«Что это за газ выделяется и почему он такой вонючий? Эх, были бы спички!..»

Он оплевал ещё несколько кусков карбида, потом это надоело ему, он снова спустился к раздевалке и посмотрел на часы.

Ого-го! Ещё почти целый урок: сорок минут.

И тут его осенило.

Он вознёсся бегом на второй этаж, вбежал в класс и сунул несколько кусочков карбида в учительскую чернильницу.

На этот раз реакция пошла во всю мощь. Непроливашка вскипела, как самовар, из её горловины начала подниматься плотная пенная шапка. Она поднималась всё выше и выше, пока не вздулась грибом над краями чернильницы. Потом гриб вдруг осел и перелился через края пенным шлейфом. Шлейф расползся по столу грязносерым пятном, а чернильница со всхлипом всё выбрасывала и выбрасывала из себя новые порции пены. Она стала похожа на извергающийся вулкан, на знаменитый Килауэа Гавайских островов, на Чимбаросо и Котопахи в Андах.

Зрелище было захватывающее.

Скоро серая пузырящаяся лава стала стекать на пол. Извержение достигло своего апогея. Орька млел от восторга, глядя на чудесное действие карбида.

Когда чернильница кончила извергаться, он вымыл её в туалете, наполнил новыми чернилами, растёр тряпкой грязь на учительском столе и на полу и уселся на стул, чтобы обдумать увиденное.

Взгляд его скользнул по партам, и новая идея зарницей блеснула в несчастной Орькиной голове.

Один вулкан — это, конечно, здорово. Но ведь можно устроить никогда и никем ещё не виданное зрелище: восемнадцать работающих вулканов сразу! Это будет феерия почище любого праздника. Это будет опыт вселенских масштабов. Это будет такое, до чего не додумывался в классе ещё никто и никогда!

Вся беда Орьки, да и моя тоже, заключалась в том, что мы сразу же пытались провести все наши бредовые идеи в жизнь. Нам всегда здорово попадало за это. Но мы почему-то никогда не учились на горьком опыте и каждый раз повторяли свои ошибки.

Вздрагивая от нетерпения, Орька выгреб ещё одну горсть карбида и прошёл вдоль всех трёх рядов парт.

Да, зрелище получилось необыкновенное!

Некоторые чернильницы от напряжения даже подпрыгивали и со свистом выплёвывали из своих недр серые хлопья магмы. Что Ключевская сопка и Плоский Толбачик на Камчатке! На Орькиных глазах одна из непроливашек лопнула и разлетелась осколками совсем как вулкан Мон-Пеле на острове Мартиника в 1902 году. Про этот Мон-Пеле и страшную палящую тучу, уничтожившую город Сен-Пьер с 26 000 жителей, мы на каникулах читали в какой-то книжке.