Владимир Одноралов - За грибным царем. Рассказы и повесть

Дед и внук стояли рядом и на сто процентов были родней: круглолицые, голубоглазые и такие сивые, что у деда не видна была седина. Наверное, поэтому часть Субботниковой вины само собой переходила на него. По крайней мере, толстушка отчитывала их обоих.

- Лысов, ты плохо себя ведешь. Вчера ты с мальчишками так носился по двору, что сшиб с ног уборщицу тетю Аню. Потом ты мучил пчелу: привязывал ее ниткой и заставлял летать.

- И ничего не мучил, - встрял в осуждение Субботник. - Я опыт делал: чья это пчела - дикая или домашняя?..

- Помолчи, - оборвал его дед. Он чувствовал, что все это мелковато для Субботника и главные его вины - впереди.

Девочка строго посмотрела на Лысовых.

- А еще он неправильно рега… реар… - Она сбилась, покраснела, а мальчик еще более виновато подсказал:

- …реагировал на замечания командира звездочки.

- У нас в дневнике все записано, - оправившись от смущения, сказала толстушка, взяла у второй, молчаливой девочки тетрадку и передала ее Александру Клавдиевичу.

Тетрадь была озаглавлена «Дневник командира звездочки. Пятая неделя».

Он внимательно изучил все, что произошло на пятой неделе, и вынужден был признать, что с Субботником связано большинство происшествий.

- «…на замечание командира звездочки не дергать Аллу Иванову за волосы бил командира звездочки по голове», - грустно прочитал дед. - Так вот как ты неправильно реагировал?

Александр Клавдиевич наморщился и сильно потер переносицу, словно собирался чихнуть, и спросил:

- А кто же у вас командир звездочки? И чем он его бил-то?

- Я, - тоненьким голоском ответила молчаливая девочка. - Он не больно бил. Тетрадкой. Только все равно… А Алка эта вообще не из нашей звездочки, - неожиданно горячо заключила она.

- А еще, когда Иванова заплакала, он обозвал ее мокрой цаплей, а извиняться не стал, - совсем потеряв голос от ощущения вины, прошептал мальчик.

Когда октябрята ушли, дед обратился к внуку:

- Ну вот что, троечник противный, послоняйся по квартире, и чтобы молчком, а я подумаю, что с тобой, поросенком осужденным, делать. И считай, что тебе повезло - бабки дома нет!

Дед ушел в туалет курить и думать, а Субботник слонялся по квартире и прислушивался, все больше впадая в смятение, - дед в туалете фыркал и всхлипывал, словно подавился дымом.

Субботник очень нелегко пережил осуждение. Обычные шалости, записанные на бумаге, представлялись не подлежащими прощению проступками, и неизвестно еще, что там придумает дед, который, похоже, плачет над его бедовой головушкой… Э-эх!

- Так зачем же ты эту Аллу за косу дергал? - вкрадчиво спросил дед.

- Низачем, - буркнул Субботник.

- Тогда почему?

- Нипочему.

- А я вот знаю и зачем, и почему!

- Почему? - осипшим голосом прохрипел внук.

- Да потому, что она тебе нравится и на тебя, противного троечника, внимания не обращает. Так, что ли?

Субботник вспотел. Дед попал в самую середку. Он очень хотел дружить с Алкой и, сломленный дедовой проницательностью, заговорил:

- Мы же раньше с ней дружили! В первом классе. А теперь она все Толик да Толик. Я раньше ее дерну - она меня книжкой хлоп! И обоим смешно. А сейчас чуть-чуть тронешь - как плакса плачет… У нас скоро день класса будет. Ну, как утренник, только после уроков. Я ее спрашиваю: «Ты в каком платье придешь?» А она: «В немазаном сухом, в каком Толик скажет!» И такая ехидная, как ехидна.

Дед слушал его внимательно и чему-то улыбался.

- Цапля, ехидна… Ты кончай этот зоопарк, - сказал он и продолжил: - В общем, так, осужденный. Извиняться тебе перед ней придется, и так, чтобы это отложилось в садовой твоей голове надолго. Знаешь, где она живет?

Субботник кивнул.

- Значит, мы сейчас идем к ней, ты извиняешься и даришь ей цветы.

Субботник повел было носом вправо и вверх, но дед точно так же повел носом и повторил веско:

- Цветы. А иначе миру между нами не бывать.

Миром с дедом Субботник дорожил даже больше, чем миром с родителями, и поэтому понял, что не миновать ему ни извинения, ни цветов.

- У меня же на цветы денег нет, - глупо возразил он.

- Ничего, я тебе займу, - успокоил его дед.

В горячей Субботниковой голове плохо запечатлелось, как в насквозь стеклянном магазине они купили пахнущие горелой листвой и снегом астры. Как брели по яркому осеннему парку прямо к Алкиному дому.