Анвер Бикчентаев - Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?

Нет, я так думаю, что у Ахмадея это просто болезнь. Как-то я даже сказал ему про это. А он и сам, оказывается, уже пришёл к этому выводу. Я ему говорю: «Так ты полечись!» Но он только грустно рукой махнул. Видно, не верит врачам, совсем как Люциина мама…

Но на этот раз неприятности у Ахмадея вышли вовсе не из-за драки, а так - даже непонятно из-за чего.

В тот день у них в классе был пионерский сбор по именам существительным. А Ахмадей с Яшкой как раз домой торопились - хотели поспеть с дядей Яфаем иллюминацию вешать. Они возьми и смойся со сбора, а старшая вожатая Нора их поймала. Не разобралась, что и как, и давай кричать на них. «Тебе что, неинтересно присутствовать на сборе?» - спросила она Яшу. Он сказал, что почему же, интересно. «А тебе?» - спросила она Ахмадея. А он ей ответил: «Нет, неинтересно».

Вот тут-то и начались неприятности. Вызвали Ахмадея на совет отряда и давай прорабатывать! Вожатая всё приставала к нему, чтобы он признался, что ему интересно на сборе. А он - ни в какую. Она даже вспотела, и члены совета отряда его уговаривали, а он молчал как каменный - так и не признался!

Я, конечно, на этом совете отряда не присутствовал, но под дверью слушал и в щель поглядывал.

Вышел оттуда Ахмадей весь красный. Домой мы шли молча.

Вижу, человек совсем расстроен, не приставать же к нему с вопросами. Только показалось мне, будто он шепчет что-то.

- Ты что-то сказал? - спросил я его.

- Нет, - говорит.

- Так ты же чего-то бормотал?

- А это я с дедушкой советовался.

- Разве у тебя дедушка есть?

- Нет.

- Умер?

- Умер.

- Если он умер, то, как же ты с ним советовался? - поразился я.

- Очень просто. Я спрашивал, а он отвечал. Это меня отец научил. «Я, говорит, в трудных случаях с дедом твоим советуюсь: спрашиваю его и представляю, что бы он мне ответил».

- А твой дедушка был учителем? - поинтересовался я.

- Нет, мой дед был железняком.

- Железняком?

- Раньше железнодорожников называли «железняками». И дедушка у меня был отчаянный железняк.

- Дрался?

- Дрался. Только не на кулаках, а на бомбах. Он сам делал бомбы и бросал в казаков. Это в пятом году было, когда революцию делали.

- Значит, твой дед был революционером?

- Да. А потом его повесили в тюрьме.

- Жалко его! - пожалел я.

- Жалко, - согласился он. Мы пошли тише.

- А о чём же ты спрашивал его сейчас?

- Спросил, правильно ли я сделал.

- Ну, а он что?

- По-моему, он ответил, что я вёл себя правильно.

- Конечно! - горячо поддержал я Ахмадея. - Ты же правду говорил! А моя мама тоже считает, что человек всегда должен говорить правду.

- «Правду, правду»! - неожиданно рассердился Ахмадей. - А вот Яшке я ещё всыплю! Зачем сказал, что ему интересно на сборе?! До чего же непринципиальный он человек!

И я так думаю, что Яшка очень непринципиальный человек.

Только я тоже, наверно, признался бы, что мне интересно, если б старшая вожатая меня так уговаривала.

Так я узнал, что Ахмадей гордится своим дедом-железнодорожником. Фатыма гордилась бабушкой, которая только на днях приехала погостить к ним. Яша тоже не давал маху - он хвалился своим отцом, которого, между прочим, никто из нас ни разу не видел.

- После того как отец вернулся с Северного полюса, - говорил Яшка, - его назначили самым главным лётчиком на «Максим Горький». Слыхали про такой гигант самолёт? Вижу, не слыхали… Когда он летал над городом, то громадная тень получалась. «Максим Горький» разбился, и все погибли.

В другой раз отец Яши уже строил Магнитогорск.

- Когда он приехал на место строительства, то увидел только степи и горы, больше ничего.

- А разве твой папа не погиб вместе с самолётом? - удивлялся я.

Но Яша, даже не моргнув, отвечал:

- Строил он до того, как летал!

Позже выяснилось, что Яшин папа командовал кавалерийском корпусом и был парашютистом на фронте. Затем он же строил нефтепровод, который описан в книге «Далеко от Москвы».

- Может быть, у тебя было много пап? - спрашивал я, недоумевая.

- Нет, один! - настаивал он. - Папа всегда один бывает, как и мама.

Ну, я ничего не понимал.

Вообще в последнее время я стал приглядываться к Яшке - этот наплетёт что угодно!

Голова его всегда была напичкана всевозможными идеями. Из него так и сыпались фантазия за фантазией.

Между прочим, я даже подумал: «Может, это у него от какого-нибудь особенного питания? Не может же быть, чтобы нормальный человек всё выдумывал и выдумывал!..»

«Нет, - сказал я себе, - всякие выдумки да планы не доведут Яшку до добра». Так и случилось.