Георгий Скребицкий - От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

Постояв с минуту, Михалыч обычно присаживался тут же рядом на стул, закуривал папиросу и, лукаво улыбаясь, следил за работой.

- А ну-ка, Юра, дай и мне немножко поклеить, так и быть - помогу вам.

- Да ведь ты же глупостью это считаешь! - удивлялась мама.

- Конечно, глупость, - соглашался Михалыч. - Просто делать нечего, терпеть не могу сложа руки сидеть.

Я давал Михалычу лист золотой бумаги, запасные ножницы, кисточку для клея. И Михалыч с увлечением принимался за работу.

Сейчас же начиналось состязание: кто за час склеит больше колечек, у кого цепь выйдет ровнее и1 красивее. В пылу трудов мы не замечали, как летит время.

- Ужин подали, идите, а то остынет! - всегда неожиданно раздавался из столовой грозный приказ тётки Дарьи.

- Подожди, сейчас! - отвечала мама. Тётка Дарья появлялась в дверях, суровая и непреклонная.

- Чего ждать-то? - гневно вопрошала она.

- А ты разве не видишь, что мы срочным делом заняты? - с возмущением вступался Михалыч.

- «Заняты, заняты»! - передразнивала Дарья. - Тоже, подумаешь, дело!

- Конечно, дело! - убеждённо отвечал Михалыч. - И притом, учти, не терпящее отлагательства.

- Ну что же, не терпит, и не нужно, - равнодушно соглашалась тётка Дарья. - Не хотите, значит, есть, я ужин в кухню уберу.

И она не торопясь поворачивалась, собираясь уходить.

- Стой, стой! - испуганно кричал ей вслед Михалыч. - То есть как это уберёшь? Мы сейчас. Я ужасно проголодался.

И он, не доклеив свою цепочку, спешил в столовую.

Больничный сторож Дмитрий привёз из леса небольшую, но очень пушистую ёлку. Её внесли в дом, поставили в кадку с песком посреди кабинета, и сразу в комнате запахло свежей хвоей, смолой, запахло зимними праздниками.

Когда ёлка оттаяла и немного согрелась, мама разрешила мне начать её украшать. Сама она тоже принимала в этом участие.

Принесли лестницу-стремянку. Я забрался повыше, водрузил на верхушку ёлки блестящую звезду, а потом стал развешивать канитель, бусы, флажки и разные другие украшения. Мама украшала нижние ветви. Не прошло и часу, как деревце было уже полностью наряжено.

Пришёл из больницы Михалыч. Ещё раздеваясь в передней, он уже потянул носом и, подняв палец вверх, многозначительно сказал:

- Чую праздничный дух!

Потом вошёл в кабинет, с удовольствием оглядел украшенную ёлку и добавил:

- Угадал. Вот она как-ая красавица!

После обеда начались приготовления к праздничному вечеру. В кухне что-то стряпали. Оттуда с озабоченным видом то и дело появлялась мама или тётка Дарья, поспешно шла в столовую, доставала из буфета блюдо или какую-нибудь миску и тут же исчезала в кухне.

Если мы с Михалычем к ним за чем-нибудь обращались, они только отмахивались: «Не мешайте, мол, не до вас теперь!» - и, не отвечая, спешили по своим очень срочным делам.

- Да-ас! - в раздумье сказал Михалыч. - К «начальству» теперь лучше не приставать, а то достанется на орехи. Давай-ка, брат, удалимся в тихую пристань и будем оттуда наблюдать за ходом событий.

Мы удалились в Михалычев кабинет, сели к письменному столу и начали перебирать, приводить в порядок в ящиках разные охотничьи и рыболовные принадлежности.

В одном из ящиков лежал потёртый толстый альбом с фотографиями. Я отлично помнил каждую из них, но всё-таки время от времени любил их снова рассматривать.

Это были очень старые, порыжевшие и выцветшие за долгие годы фотографии Михалыча и его приятелей, когда все они были ещё совсем молодые.

- Ну что, прогуляемся в страну былого? - предложил Михалыч.

- Конечно, прогуляемся, - охотно согласился я.

Мы уселись рядышком и начали перелистывать страницу за страницей.

- Вот это я ещё студент, - говорил Михалыч. - Боже мой, боже мой! И самому поверить трудно А это мы с приятелем после охоты на зайчишек. Видишь: три штуки взяли, двух - я, а третьего - Сашка. Видишь, он своего за уши держит? Отличная была охота! - И Михалыч в сотый раз начал рассказывать мне про эту охоту.

Я знал весь рассказ наизусть, мог подсказать вперёд почти каждое слово. Но от этого прелесть рассказа ничуть не уменьшалась. Наоборот, с каждым разом он становился мне всё ближе, всё родней. Мне уже начинало казаться, что я и сам тоже участвовал в этой охоте.

Иногда Михалыч забывал и пропускал какую-нибудь подробность. Я тут же с жаром перебивал его, указывал на пропущенное.