Георгий Скребицкий - От первых проталин до первой грозы. Повесть о детстве

- Нужно не зевать, - весело возразил Кока, - во все стороны поглядывать, тогда не упустишь.

Я стоял тут же рядом с говорившими охотниками и с наслаждением слушал их разговор.

- Кока, поди ко мне! - позвала мама из кабинета. - Помоги мне, пожалуйста, ёлку зажечь.

- Можно и мне? - бросился я к маме.

- Нет, нет, посиди в столовой, - ответила мама. - Сейчас зажжём и тебя позовём глядеть.

Дверь в кабинет закрылась, но ненадолго. Вот её уже открывают вновь, и все идут глядеть на зажжённую ёлку.

Лампа в кабинете погашена, светится только ёлка. Десятки тоненьких восковых свечей горят в её густых зелёных ветвях. Они освещают пушистые концы ветвей, похожие на мохнатые лапы каких-то сказочных птиц.

В их неярком дрожащем свете таинственно и внушительно поблёскивают стеклянные шары, звёзды и гирлянды канители. Кажется, что ёлка вся убрана в настоящее золото, серебро, в сверкающие алмазы.

Я с восхищением взглядываю на это чудесное зрелище и спешу к ёлке. Вижу, под ней что-то белеется какой-то свёрток. Беру его в руки и читаю надпись на бумаге: «Юрочке от Михалыча и мамы». Что же там может быть? Сверток большой и тяжёлый.

Быстро разворачиваю бумагу. Внутри какой-то чёрный коробочек. Да это же фотоаппарат и к нему все принадлежности: ванночки для проявления снимков, пластинки в запечатанных коробочках, фотобумага в пакетиках. Какие-то картонные трубочки, наверное, проявитель и закрепитель. Даже фонарик с красным стеклом - всё есть.

- Теперь ты всех нас снимать будешь! - говорит Василий Андреевич. - Нас с Кокой снимешь, когда мы с охоты с зайцами приедем.

- Обязательно сниму! - обещаю я и бегу благодарить маму и Михалыча.

- Ну, понравился подарок? - весело спрашивает мама.

- Очень, очень понравился! - Михалыч хлопает меня по плечу и внушительно говорит: - Этот подарок тебя ко многому обязывает.

- К чему же?

- А к тому, чтобы ты запечатлел на карточках, так сказать, увековечил для потомства всё живое, что тебя окружает. Вот это, например. - И он указывает на птиц, дремлющих в вольере.

- Да разве и их можно сфотографировать? Ведь они не будут спокойно сидеть.

- А для этого существует моментальный снимок. - И Михалыч указывает на какую-то блестящую кнопочку в моём аппарате. - Подожди, братец, - добавляет он. - Вот дождёмся весны, отправимся с тобой в лес. Таких снимков там понаделаем!

- Ой, как здорово! - хлопаю я в ладоши и бегу в спальню, чтобы разложить все принадлежности и как следует ими полюбоваться.

Но долго любоваться моими сокровищами мне не пришлось. В комнату вошла мама и сказала:

- Юрочка, к тебе гость пришёл и тоже подарок. Принёс, да ещё какой подарок!

Я опрометью бросился в кабинет, где находилась ёлка.

Посреди комнаты стоял Пётр Иванович. Его окру-: жили все гости и что-то с интересом рассматривали.

- А, сынок! С праздником поздравляю! - приветствовал он меня. - Вот тебе подарочек принёс.

Окружавшие слегка раздвинулись, и я увидел в руках Петра Ивановича небольшую клетку, а в ней что-то серое, пушистое.

- Белка! - изумился я. - Откуда? У вас ведь не было.

- Не моя. Сам для тебя выпросил. У товарища выпросил, - говорил Пётр Иванович, передавая мне клетку со зверьком. - Она ручная, совсем ручная. По комнате бегает и сама в клетку заходит, И загонять не нужно.

Я не знал, как и благодарить за такой подарок. Хотел тут же выпустить белку из клетки, но Пётр Иванович сказал, что не нужно. Пусть денёк-другой оглядится в новом месте, попривыкнет, да и до ёлки её допускать нельзя, украшения может сбросить, побить, попортить.

- Вот нам отличный объект для фотографии, - сказал Михалыч. - С него мы и начнём наши съёмки живой природы.

Я взял клетку с белкой, понёс в спальню. И Петра Ивановича потащил с собой, чтобы показать свой фотографический аппарат и все принадлежности.

Пётр Иванович сказал, что это замечательная вещь и очень нам нужная.

- Мы теперь, сынок, всех наших пташек переснимаем. Весной выпустим каких на волю - они улетят, а карточки их на память останутся.

Мы с Петром Ивановичем уселись на диванчик.

На столе перед нами лежали все мои сокровища: и аппарат, и принадлежности для проявления, и клетка с белкой.

Я приоткрыл дверцу клетки, просунул туда руку, угостил зверька кедровыми орешками.

Белка сейчас же уселась рядом, начала брать с ладони орешек за орешком и тут же ловко их разгрызала.

Наевшись, она встряхнулась и принялась умывать мордочку передними лапками. Потом она обнюхала мою пустую ладонь и вдруг стала вылизывать её своим влажным крохотным язычком.