Холгер Пукк - Зелёные маски

Она перевела дух. Учитель Норман попытался было открыть рот, но мать Пауля быстро подняла руку в тонкой перчатке и погрозила ему пальцем:

— Но я вам скажу одно: за это будете отвечать вы! Вы! Портфель из свиной кожи. Двадцать рублей, привезён из Москвы. Из Москвы! О боже, какие дети!

Только теперь учитель Норман получил возможность вставить словечко. До сих пор он лишь качал головой, поглаживая рукой подбородок, — словно то, что он услышал, чрезвычайно его удивило.

— Товарищ Оттин! Прежде всего успокойтесь. Я с вами вполне согласен. Портить портфели — очень нехорошо. Но…

Учитель Норман многозначительно посмотрел в глаза матери Пауля и продолжал, усмехаясь:

— … Но бог здесь ничем помочь не сможет. В данном случае скорее помогут мыло и стиральная щётка.

— Как?! — вскричала мать Пауля, подняв брови. — Вы… вы ещё смеётесь? Для вас это пустяки? Вы… вы, чего доброго, собираетесь взять под защиту этих… этих хулиганов?

Разговор вёлся стоя. Он начался так бурно, что Аугуст Норман не имел возможности сразу предложить гостье сесть и сделал это теперь.

Когда они опустились на диван в глубине учительской, преподаватель Норман положил на колени свои большие мозолистые руки и, как видно, собирался с мыслями.

Мать Пауля с трудом сохраняла спокойствие, — ну не странный ли человек этот учитель: так долго думает, прежде чем раскрыть рот!

— Я пока что никого не защищаю, ибо мне неизвестна суть дела, — неторопливо заговорил Аугуст Норман. — Я не знаком ещё с их программой. Я говорю о зелёных масках, как называют их ребята, — мы ведь услышали о них только сегодня. До тех пор, пока не выяснится причина их действий, нельзя никого обвинять. И, разумеется, нельзя защищать. Вот так, товарищ Оттин.

Но мать Пауля осталась при своём мнении и, прежде чем уйти из школы, категорически потребовала передать дело в милицию.

После уроков, быстро пообедав, Пээтер отправился в спортивную школу.

Не успел он переступить порога раздевалки, как находившиеся ребята загалдели:

— Глядите-ка, «ВП» идёт!

— Выходит, тебе тоже клеймо поставили!

— Покажи-ка руку!

Пээтер что-то буркнул в ответ и начал раздеваться. Но ребята не успокоились. Пээтера потащили к окошку и положили его руку на подоконник для всеобщего обозрения.

Да, на тыльной стороне ладони ещё можно было разглядеть фиолетовый круг и две таинственные буквы. Как ни старался Пээтер, сколько ни тёр мылом и щёткой руку, он так и не смог окончательно смыть въевшуюся в кожу краску.

— Верно. Знак точь-в-точь такой же, как на руке Энделя, — заявил один из мальчиков после детального осмотра.

Глаза Пээтера округлились.

— Значит, в вашей школе тоже?..

— А то как же! У нас тоже! — закричали мальчики хором. В их голосах слышалась гордость: вот, дескать, и мы ни в чём не уступаем первой школе.

— Кто же у вас попался?

— Ой, многие: Каарел, Ойви, Длинный Яан…

— И всем пришлёпнули на руку?

— Нет. Кому куда. Ойви — на руку возле самого локтя. Длинному Яану — на обложку учебника по эстонскому языку.

Пээтер довольно хорошо знал всех троих. В особенности Длинного Яана, — тот приходился ему дальним родственником. Но ни в ком из них он не замечал ничего необыкновенного. Парни как парни. Правда, кто-то говорил, будто Ойви по цветам с ума сходит, сам не свой делается, когда их увидит. Куда только он их не тащит: и в класс, и в пионерскую комнату, и в дом к своим друзьям. А Длинный Яан — хороший стрелок из лука. Он пионер-инструктор по этому виду спорта.

Почему же их отметили одним и тем же знаком? Непонятно.

— А где это произошло?

— Ойви и Каарел получили клеймо возле городского парка. Длинный Яан — в классе. Прямо у всех на глазах. Вытащил книгу из ящика и положил на парту. Потом на секунду отошёл в другой конец класса. Когда снова уселся на место, круг уже красовался на обложке.

Час тренировки тянулся сегодня так медленно, словно стал раза в три длиннее. Пээтеру вдруг страшно захотелось обследовать городской парк. И — сию минуту. Это только кажется, будто Пээтер — парень спокойный, а на самом деле он очень нетерпеливый. Если уж что задумал, должен приступить к делу немедленно, не то становится злым и раздражительным.