Мария Анисимова: Рюма в стране ирокезов

— Чья лошадка-то?

— Наша. Детдомовская.

— Что ж у вас кучер-то лодырь такой? Вся сбруя никудышняя.

— Нет у нас кучера, — отвечают ребята. — Мы сами.

Порасспросил Фома, как да что, а там и гуж готов. Впряг Фома лошадь и скомандовал своей семье:

— Поехали!

Те подхватили узелки и зашагали за Фомой следом.

Приехав, Фома распряг лошадь, свалил дрова и пошел по двору. Облюбовал в конце корпуса закоулок между стеной и забором и опять своим:

— Тут располагайтесь! — а сам пошел заведующего искать.

О чем он говорил с Соломоном в канцелярии, никто не слышал, только стал с тех пор Фома и дворником, и конюхом, и плотником, и стекольщиком, а всю его семью на кухонное довольствие поставили.

На другой день замесил Фома на коняге круг глины с соломой и наделал саману. Пока саман сох, он из дровяных дрючьев дверную да оконную коробки вытесал. Потом, там где в первый день место облюбовал, в закоулке, где угол кирпичного забора и корпус три стены образовали, четвертую стену из самана сложил. Вмазал коробки, навесил дверь, раму связал, крышу покрыл и поселился с семьей в этом, как называли ребята, «корпусе номер два».

Вот сюда, в «корпус номер два», и пришла Нюрка. Фома сидел у окна на низенькой скамеечке и сапожничал.

— Пришла? — спросил он Нюрку.

— Пришла.

— Нюрка?

— Нюрка.

— Ну, садись. Я вот кончу — разговор будет.

Нюрка присела на массивную табуретку, видно, тоже хозяйской работы. Фома к ботинку подметку прибивал. И так это у него ловко получалось, что Нюрка прямо засмотрелась. Возьмет Фома в рот деревянных гвоздей пяток, шилом в подошве дырочек наделает, потом шпильки в те дырочки поставит в ряд, как солдатиков, и — раз, раз! — молотком. От шпилек только одни белые точки на подошве остаются. И, скажи ты, ни одна шпилька не сломается.

Закончил Фома прибивать, рашпилем подметку зачистил, поставил ботинок и спрашивает:

— Платья-то тебе сшили?

Нюрка удивилась: и откуда он знает?

— Сшили, — говорит.

— И пальто дали?

— Дали. Старенькое, а без дырок.

— Ничего, — говорит Фома. — И в стареньком ладно. А обутки есть?

— Нет обуток, — вздохнула Нюрка.

— Не горюй, Нюрка. Найдем обутки.

И стал Фома в углу рыться. А там у него ботинок — куча! Разные. И желтые, и черные, и остроносые, и тупорылые. На Нюркины ноги тоже пару подобрали. Крепкие ботинки. С пистонами. Только один — черный, другой — желтый. А Фома успокаивает:

— Это не беда, что у них колер разный. Мы их черной ваксой почистим, они и будут одинаковые. Зато прочнющие — за две зимы не износишь! — и один об другой подошвой похлопал.

— А отчего они разные, дядя Фома?

— От бедности, Нюрка. От бедности. Заведующий говорит: «На тебе, Фома, подошву, а на верха денег нет. Сам выдумывай». Ну, как их, верха-то, выдумаешь? Пошел на свалку, а там обносков хоть пруд пруди. Подошвы поизносились, а верха хоть куда. Вот из этого добра я и тебе ботинки выдумал.

Когда Фома отдал Нюрке ботинки, она выскочила и от радости даже спасибо сказать забыла. За дверьми столкнулась она с Лешкой Пузаном. Тот сразу дорогу загородил.

— А ну, покажи!

Начищенные ваксой ботинки теперь были одинаковые. Лешка повертел их в руках, зачем-то поковырял ногтем подошву и снисходительно заметил:

— Ничего. Подходящие. Меня вот тоже зовет. Он мне модные… эти самые… «джимми» сделал.

Вот и наступил этот день. Знаменательный день в Нюркиной жизни.

Встала она рано — Женька расхандрился. Накормила малыша и достала портфель. Простой картонный портфель, оклеенный черной клеенкой.

Это вчера новый председатель, Колька Дрозд, раздал новичкам. И Нюрка тоже получила черный портфель с блестящим замочком. Немного добра в портфеле: букварь, книга для чтения, пять тетрадок и пенал с ручкой, карандашом и резинкой. Небольшое Нюркино ученическое хозяйство, а такое нужное.

Накануне Нюрка ходила к заведующему. Очень хотелось ей написать письмо отцу, в казаки. А Соломон не посоветовал писать. «Выучишься, — говорит, — и сама напишешь». Вот и нужно Нюрке учиться. Чем скорее выучится, тем скорее и напишет письмо. А смешно все-таки: развернула Нюрка букварь — картинки почти все понимает, а что под ними написано, не знает. Стоят какие-то черные значки, а как их понимать? Старшие девчонки раскроют книгу, без картинок даже, и пойдут, и пойдут читать. Складно так все получается: хоть стишок, хоть сказка.

Вот не понимает сейчас Нюрка в этих буквах ничего, а выучится и будет понимать. И как это получается: не понимает, а потом понимает? Чудно!