Нисон Ходза - Конец Дракона

- А после сразу возвращайся в отряд, - приказал комиссар. - А ну повтори, что тебе сказано

- Найду на хлебозаводе сторожа Семена Ильича, скажу ему: «Привет вам от дедушки. У него опять малярия». Семен Ильич ответит: «От малярии есть средство, не горюй». А когда мы окажемся наедине, тут я ему передам: «Вас предали. Немедля скрывайтесь.

Склад взорвите двадцать седьмого в тринадцать десять».

- Молодец! - похвалил командир.- С первого раза запомнил!

- Быстро запомнишь - скоро забудешь! - сказал комиссар. - Сто раз повтори про себя. Перед уходом будет тебе экзамен.

- Когда прикажете выходить? - Федор снова перешел на «военный язык».

- Выйдешь в пять тридцать утра. До слободки с тобой пойдет Люба.

- Разрешите обратиться?

- Давай.

- Зачем она мне? Один я быстрее дойду.

- Ничего не поделаешь, - объяснил командир.- Пойдешь с Любой. Нельзя же ее одну отпускать в такой путь. Она и дороги не знает…

- Чего ей в отряде не сидится? Кухарила бы - и все!

- Не место девочке в партизанском отряде, - ответил комиссар. - Скоро бои начнутся, дальние переходы, ей не выдержать. Какой она боец?

- Так точно, не боец, товарищ комиссар. Она и стрелять-то не умеет. Трусиха. Во время грозы - сам видел - в землянку пряталась!

- Вот мы и решили отправить ее к тетке в слободу,- объяснил командир. - Завтра, на обратном пути в лагерь, обязательно пройди мимо ее дома. Она будет глядеть из окна. Только ты и виду не показывай, что знаешь ее. Сколько до Ряжевска ходу?

- Моим путем - часов восемь. Я в обход пойду.

Немцы тех троп не знают. Так что в городе я буду часа в три…

- Отлично! - одобрил командир. - И сразу на хлебозавод. Помни, в Ряжевске и слободке установлен комендантский час. С восьми вечера до шести утра жителям ходить по улицам запрещено. Ну, а теперь иди отдыхай.

Они прошли половину пути, когда Федор остановился.

- Передых! - решительно сказал он. - Спустимся в овражек, туда немцы, это само, носа не сунут.

Люба обрадовалась: она давно устала, только стыдилась сказать об этом. Ей и сейчас не хотелось признаваться, и она равнодушно заметила:

- Я ничего… не очень устала.. . Только спине от котомки жарко. А тебе от котомки не жарко?

- Тоже жарко. А что делать? Без котомки нищих не бывает. После отдыха полегчает.

- Я могу и без отдыха…

- Запрещаю! - властно произнес Федор.- Девчонка- девчонка и есть. Не устала! Это только кажется. Пройдешь еще километр и свалишься. Возись потом с тобой!

Он говорил сердито, потому что хитрил, говорил не то, что думал. Это он устал, устал так, что не мог идти дальше. И не удивительно: накануне он шел всю ночь и сегодня с Любой протопал километров двадцать. К тому же, в эту ночь он почти не спал. Должно быть, от волнения. В голову лезли разные дурацкие мысли: вдруг Семен Ильич заболел и не придет на завод? И потом - этот пароль Его можно забыть или перепутать слова. Тогда Семен Ильич и разговаривать с ним не станет! А эти три короткие фразы! Он полночи твердил их про себя, чтобы они «звенели в голове днем и ночью».

Ребята спустились в овражек, по дну которого неслышно извивался узенький ручеек.

- Ой, как хорошо! - Люба плеснула в лицо пригоршню студеной воды. - Так хорошо, так приятно!

Федор повесил на куст котомку, снял сапоги, растянулся на траве и почувствовал, что сейчас уснет. «Если молчать, обязательно засну», - подумал он.

- Любка, давай разговаривать. Расскажи что-нибудь.

- А в лесу молчать надо.

- Фрицев боишься? Во трусиха! Неоткуда им здесь взяться.

- Фрицы тут ни при чем. В лесу молчать надо, чтобы слушать…

- А чего тут слушать?

- Как чего? Ты же не глухой! В лесу можно много-много чего услышать: и как шишка с ели падает, как птенец в гнезде пищит, как трепещут листочки на осине, как белка орешки лущит. Чего только не услышишь в лесу!..

- Чего тут интересного - шишка упала! Ты лучше скажи, почему из отряда ушла?

- Командир приказал, - слукавила Люба. - Говорит, что скоро бои начнутся… Нельзя, чтобы в отряде были несовершеннолетние…

Федор самодовольно улыбнулся.

- Думаешь, потому что ты несовершеннолетняя? Как бы не так! Вот я тоже несовершеннолетний, а командир мне настрого приказал вернуться. Он тебя потому отослал, что ты девчонка, от девчонок на войне проку нету - трусихи!

- А ты не боишься, когда стреляют?

- Я-то? Хоть бы что!

- И к немцам идти не боишься? А вдруг тебя в Ряжевске схватят?

- Живым не дамся, гады свое получат! Вот! - Федор вытащил из кармана «вальтер». - Восемь пуль фашистам, девятая себе!