Анастасия Перфильева - Помпа

— Чудесно, — сказала худая. — Точно в другой климат из жары попали! Такая прохлада! Тень и пятна, пятна света… А что это у вас гудит?

— Помпа, — любезно пояснила Юлька. — Работает.

— О, помпа? Как же она работает?

— Нормально. Одно ведро наливается за пятнадцать секунд. Следовательно, двадцать вёдер составит триста секунд, делим на шестьдесят, получается пять ми… Ах, извините! Я же засекла время… Александр! — завопила Юлька, вскакивая. — Перекладывай, пора!..

— Переложил давно-о! — донеслось из глубины сада.

Шурец, разумеется, бессовестно врал: в эту самую минуту, прижав пальцем струю, он окатывал себя прохладными брызгами, повизгивая от удовольствия.

— Занятно, — улыбнулась худая москвичка. — Это кто же там, твой помощник?

— Да. Но разве он…

— А можно пройтись по саду? И посмотреть вашу помпу?

— Ив ю плиз…

Знают ли приезжие гостьи по-английски?

Худая усмехнулась. Толстуха проговорила:

— Я лучше здесь в тени посижу, — и налила второй стакан молока.

Юлька повела любопытную гостью по усадьбе вниз. Дорогой вздыхала, как это нередко делала дома, в Москве, мама:

— Ах, столько забот! Вся усадьба — на мне. В смысле поливки. Усадьба — двадцать две сотки. Сотка — ноль-ноль одна сотая гектара. Гектар — сто на сто метров…

— И всё ты одна? Успеваешь?

Юлька скромно потупилась, но вдруг сделала страшные глаза:

— Шурка! Опять купался? Морока мне с тобой!..

Мокрый, сияющий, облепленный трусами и майкой, Шурец шмыгнул со шлангом за вишню. Спустились к скважине. Юлька сделала вид, что решает очень важное: хмурила брови, слушала, спустилась по лесенке в колодец (Пётр приделал к стене маленькую, в три ступеньки, лестницу), потрогала мерно гудящую помпочку. И, словно сочтя возможным, отставив при этом мизинец со сломанным чёрным ногтем, выключила её. Щёлк!

— Эгей! Воды нема!.. — почти сразу донёсся ответный вопль Шурца.

— Боюсь, перегреется, — не реагируя на вопль и вылезая наверх, сказала Юлька. — Объявляю перерыв.

Гостья слушала и смотрела на всё с большим интересом. Вдруг попросила:

— Знаешь что? Постой вот так несколько минут — хорошо? Можешь? Я сделаю набросок…

Она вытащила из кармана блокнот, карандаш и принялась быстро черкать в нём что-то.

— А вы… Вы кто, писатель? Художница? — просияла Юлька, на всякий случай выпячивая грудь и отставив ногу.

— Ну вот, так я и знала… Стой просто, свободно!

— А мне можно посмотреть?

— Да не на что пока. Моментальный набросок… — Едва уловимыми движениями гостья трогала, тушевала что-то, изредка цепко взглядывая на Юльку. — Так… Так… Скажи, тебя прозвали в деревне Помпой из-за неё? (Она показала карандашом.)

— Не считаю нужным обращать внимание на глупые детские выходки, — отчеканила Юлька.

— Ого! Да ты, оказывается, с норовом…

Гостья скинула шляпу. Тряхнула седой, коротко остриженной головой, обвела прищуренными, вовсе не старыми глазами долинку за плетнём, почти пересохший ручей с плавающими утками, блестящий глазок кринички за ним, ближние холмы в рыжеватых зарослях шиповника и дальние горы в синем мареве…

— Знаешь что? Мне здесь у вас определённо нравится. Гораздо больше, чем в городе среди асфальта, — сказала она. — Как ты думаешь, нельзя ли будет снять в вашем доме комнату?

— Снять? Комнату? — машинально повторила Юлька. Она растерялась, но только на мгновение: вдруг сразу припомнились брошенные когда-то тётей Дусей слова: «Дом большой, хоть жильцов сели». А что, если?.. — Безусловно, — довольно уверенно проговорила Юлька. Она и выражения такого никогда в жизни не употребляла, но отступать было уже поздно.

— Отлично. Цена не имеет значения, было бы тихо и чисто. Жаль, что твоих дяди с тётей нет. Они будут согласны, ты в этом уверена?

— Безусловно, — как заводная, повторила Юлька.

— Тогда я сделаю так: сегодня вернусь со своей компаньонкой в город, а на той неделе переберусь в Изюмовку. В крайнем случае, найду ещё где-нибудь… Вещей у меня мало. А на комнату можно будет сейчас взглянуть?

— Безусловно, — уже автоматически сказала Юлька.

Деревянными ногами прошествовала она с приезжей гостьей обратно по усадьбе, дорогой отдав Шурке приказ о перерыве поливки. Оттуда — в дом.

Баба Катя не без тревоги и удивления смотрела, как Юлька показывает зачем-то гостям хату, свою комнату, с несколько смущённым, но деловым лицом тренькает на гитаре…

Потом обе москвички, с Юлькой во главе, прошли к калитке. Шурец догнал Юльку, та сунула ему под нос часы: