Эмиль Офин - Формула ЧЧ. Повести

Потом повернулся к человеку с подвязанной щекой.

- Продолжим гражданин Сидоренко. Итак, сколько лет вашей старшей дочери Тане?

- Скоро четырнадцать.

- Она у вас от первой жены?

Сидоренко потрогал марлевую повязку на своей щеке, прищурился.

- А какое это имеет значение, товарищ лейтенант?

- Очень большое. Четырнадцать лет - это уже почти девушка. Вы хорошо зарабатываете, а она ходит в дрянных обносках вашей молодой жены. Ваша младшая дочь получает всё - игрушки, книжки, нарядные платья. Вы с женой заласкали ребенка. А от старшей даже конфеты запираете на ключ. Обижаете её на каждом шагу. Немудрено, что девочка плохо учится, уходит из дому, бродит по улицам, попадает под влияние всяких темных элементов.

- Мне об этом ничего не известно, - пряча глаза, лживым голосом сказал Сидоренко.

- А избивать Таню за то, что она сломала иголку в швейной машине вашей жены, - это вам известно? А где ваша дочь находилась целые сутки после того, как убежала из дому? Это вам тоже не известно? Так я скажу: её приютила на ночь одна сердобольная старушка, а утром потащила в какую-то молельню. Это вместо школы! Черт знает, что такое.

- Позвольте, позвольте…

- Не позволю.

Петров вышел из-за стола, открыл дверь в соседнее помещение и позвал:

- Таня!

В комнату вошла худая голенастая девочка в потертом, перепачканном известкой платье, в рваных чулках и в стоптанных туфлишках на непомерно высоком каблуке. Выражение лица у неё было какое-то тупое, отсутствующее.

Сидоренко вскочил было со стула, но Петров жестом приказал ему сидеть и спросил у девочки: - Скажи, бьет тебя отец?

Девочка молитвенно сложила руки ладонями вместе, закатила к потолку пустые синие глаза.

- Господь бог простит ему, - сказала она бесцветным вялым голосом.

- Что?.. Что она говорит? Где её так обработали?.. - в ужасе воскликнул Сидоренко. - Да ведь я её не бил, товарищ лейтенант! Только так - приструнил по-отцовски немного…

Петров взял со стола раскрытую папку.

- Вот акт. Здесь подписи свидетелей из вашей же квартиры. Вас надо отдать под суд, но мы этого не делаем, потому что понимаем: от этого вашей дочери будет хуже.

Сидоренко нервно поправил повязку, которая все время сползала у него со щеки, покосился на сидящего с опущенной головой Новикова и сказал недовольно:

- Вы могли бы, товарищ лейтенант, и без посторонних поговорить со мной.

- Ничего. Пусть люди знают, какие у нас ещё попадаются отцы.

В наступившем молчании было слышно, как скрипнул табурет под Новиковым.

- Я вас больше не задерживаю, гражданин Сидоренко. Идите и помните: повторится - не поздоровится вам, будут судить. Как дважды два.

- Нет-нет… Даю слово! Пойдём, Таня, - сказал Сидоренко и схватил дочь за руку.

Девочка безучастным взглядом обвела комнату и вдруг остановила ожившие глаза на лице Новикова. Тот вздрогнул, испуганно отодвинулся, невпопад пробормотал: «Извиняюсь…».

- Идите, идите, - повторил Петров.

Сидоренко тоже вдруг заспешил. Но, уходя, не забыл попросить:

- Вы уж, товарищ лейтенант, пожалуйста, не сообщайте ничего на службу.

Петров подождал, пока отец с дочерью вышли, вернулся за стол и сказал Новикову:

- Ну, теперь ваша очередь. Простите, что заставил ждать.

- Ничего, ничего, товарищ начальник… - Новиков мял лежащую на коленях форменную фуражку. Пальцы его вздрагивали.

Петров, казалось, не замечал настроения посетителя. Он очень долго протирал очки - сначала носовым платком, затем кусочком замши; потом перебирал какие-то бумаги на столе. Тишина в комнате становилась гнетущей.

Наконец он сказал:

- Жалуются на вашего сына: говорят, болтается по улицам черт знает с кем, пропускает уроки в школе. А жаль. Ведь ваш Федор любознательный, даже талантливый мальчик. У него способности к электротехнике. Конечно, это не дело - портить хорошие вещи, например дорогую куклу. Но и мальчика надо понять, направить его. Вот я и решил поговорить с вами.

Новиков поднял голову и недоверчиво глянул на лейтенанта. Но лицо у того было спокойно, глаза смотрели прямо.

- Я потолковал с одним товарищем; он руководит кружком юных электриков в Доме пионеров нашего района. Согласен взять Федю в кружок - пусть ходит, занимается. Кто знает, может быть, наступит время, и вы станете гордиться сыном. Как вы думаете?

- Да я что… Я, извиняюсь, рад. - Новиков упорно избегал встретиться глазами с Петровым.

А тот словно не замечал этого.

- Простите, вы, кажется, работаете начальником отделения связи? Работа ответственная; наверно, отдаете ей много времени, пользуетесь у сотрудников авторитетом? Это хорошо. - Петрову наконец удалось поймать взгляд Новикова. - Так берегите вашего сына. У него сейчас переломный возраст, - легко попасть под дурное влияние. Ему необходимо спокойно проучиться в школе ещё год хотя бы. А потом он сможет поступить в ремесленное училище, и мальчик войдет в колею. Вот всё, что я вам хотел сказать.