Эмиль Офин - Формула ЧЧ. Повести

Игорь мало что понял тогда. Но, может, именно в ту пору своего детства он начал интересоваться всем, что имело отношение к электричеству. К тому же, чтобы добраться до большинства всяких электрических штук, надо на что-то залезть, куда-то вскарабкаться, а это всегда было для него самым заманчивым делом, благо со второго класса взрослые уже не служили помехой: Глафиры не было, она давно вышла замуж за белозубого грузчика Семена, а заменившая её тетя Настя каким-то чудом сумела уговорить маму, что Игорь уже большой и его не надо встречать после школы. Теперь уже никто не мешал убегать на набережную, где ползал по рельсам подъёмный кран. Вот тут-то и выяснилось, что Игорь может пройти из конца в конец по одному рельсу, не раскачиваясь и не пританцовывая, как Симка Воронов или Славка Оболин. А как он удивил их и напугал, когда в самый ледоход прошел по перилам гранитного мостика через Фонтанку! Симка тогда долго бил себя в грудь и убежденно повторял: «Ты, Ига, человек без равновесия, будь я проклят! Тебе надо - в цирк!»

Но цирк не очень привлекал Игоря. Ясно, артисты здорово работают на трапециях, но зато там нет электрических машин, которые могут поднимать в воздух куски домов. Там все ненастоящее, какое-то игрушечное - лестнички, самолетики, конструкции. Артист влезает под купол. Подумаешь! Он же застрахован сеткой или привязанной к талии веревкой. А вот Игорь однажды видел, как монтажник стоял, ухватившись за переплет стальной мачты, и свободными руками зажигал папиросу; горелая спичка летела до земли чуть не полминуты. И никто монтажнику не хлопал, и ни с кого не брали денег за то, чтобы посмотреть на это.

Нет, в цирке не увидишь и десятой доли того, что можно увидеть в городе.

И все-таки в это воскресенье Игорь решил пойти в цирк: надо же увидеть того мужчину, который вытащил его из бадьи.

Утром отец, в пижаме и в туфлях на босу ногу, сидел за столом перед стаканом чая и пытался читать газету, а мама вела на него очередную атаку.

- Прямо-таки смешно: у Костиных давно «Авангард», у доцента Брянцева - «Темп», и только у профессора Соломина вот уже три года этот допотопный «КВН»!

- Но почему же допотопный? Обычная схема, линза, нормальная видимость. - Отец машинально взглянул поверх очков в угол столовой, где всегда стоял телевизор, потом поискал глазами по комнате. - Что это значит, Аксинья? Ты продала его?

- Ну что ты! Кто польстится на такое старьё? Я просто выставила его в чулан.

Отец вздохнул, посмотрел было опять в газету, но тут же с безнадежным видом отложил её.

Игорь сказал:

- Дай мне денег, мама.

- Ничего не получишь, пока не доешь котлеты. И как ты держишь вилку? Зачем тебе деньги?

- Сколько можно есть котлет? Меня от них тошнит. Я пойду в цирк.

Мама удивилась:

- Ты же не любишь цирк.

- Там сегодня гимнасты из Узбекистана. Дай, мама, на два билета. Мы пойдём с Симкой Вороновым.

- Ну хорошо, идите. Только не смей покупать там в буфете всякую гадость и не садись близко к арене…

Но Игорь взял билеты на места именно у самой арены, а на оставшиеся деньги купил себе и Симке соевых конфет.

Симка смотрел на товарища преданными глазами, а когда на арене показывали трудный номер, горячо шептал:

- И ты бы так смог, если бы потренировался. Правда, Ига? А Лерка - задавака. Мы ей утрём нос - влезем на стену! Будет знать, как подначивать.

Выступление гимнастов было последним в программе. Узбеки выбежали на арену в национальных костюмах - смуглые, скуластые, с узкими глазами и черными волосами - все на одно лицо. Да ещё они так быстро летали с трапеции на трапецию, - ну как тут различишь, который из них с родинкой на щеке?

Но вот погас свет, заиграла одинокая скрипка, темноту прорезал голубой луч прожектора, и перед глазами Игоря ожил плакат, виденный им на заборе. Под куполом, на металлической площадке стоял человек. Он не взмахивал руками и не кланялся зрителям, чтобы вызвать аплодисменты. Он стоял, скрестив руки на груди и задумчиво опустив голову; и это как-то подходило к льющейся из темноты тихой музыке. Потом он снял с себя яркий халат и отбросил его, не глядя. Халат медленно падал, трепыхаясь, как на ветру; за ним следовал луч прожектора, и все увидели, что внизу нет сетки. А когда халат со слабым шелестом коснулся опилок на арене, Игорю сделалось холодно, по спине побежали мурашки.

Совсем тихо стало в цирке. Замолчала скрипка. Сейчас посыплется горох из барабанов и человек взмахнет руками, перед тем как… Но барабаны молчали. Не меняя позы - голова опущена, руки скрещены, - человек ступил на канат и пошел по нему медленными обыкновенными шагами, как ходят у себя по комнате. Вот он дошёл до середины каната и остановился. Сейчас-то уж наверняка ударят барабаны. Неужели будет делать сальто? Ведь внизу нет сетки и к его поясу не пристегнута веревка!.. Игорь съежился и напрягся, будто он сам стоял на канате.