Гумер Баширов - Родимый край - зеленая моя колыбель

— Говори же, мерзнут или нет?

— Мне все нипочем!

— Скажи: «Ей-богу!»

— Иди-ка отсюдова! А то как дам!

Минзай был занятный малый. И мастер на все руки. У него на крыше навеса маленький ветряк трюхал, зерно взаправду молол…

Когда мы приблизились к медресе, мальчишки так и высыпали навстречу Минзаю. Кто восхищался им, языком прищелкивал, а кто насмехался:

— Ха-ха-ха! Лапти свои пожалел!

А Минзай еще потоптался у порога красными, съежившимися ногами.

— Слово мое крепко! — заявил он. — Всю зиму босой буду сюда приходить. Вот увидите.

Ведь так и ходил!

Учиться в медресе было не в пример интереснее, чем у муэдзина. Здесь мы, кроме заучивания арабских слов, проходили и географию. В первый же год начали учиться читать и писать, задачки по арифметике решали.

Наш учитель Забихулла́-абы жил напротив медресе, и мы следили, чтобы не пропустить момент, когда он выйдет из дому. Втянув и без того короткую шею в ворот бешмета и немного ссутулясь, он медленно шел по узкой, проложенной напрямик тропке. Он никогда не смотрел по сторонам, не оглядывался. Ведь после муллы и муэдзина учитель считался самым ученым, самым почитаемым человеком в деревне. Забихулла-абы никогда не забывал об этом.

К тому времени, когда он подходил к дверям медресе, мальчишки, только что поднимавшие несусветный шум, принимали самый смиренный вид. Они сидели рядком на полу, сложив на коленях руки, лишь глаза у них озорно блестели.

Сняв за печкой верхнюю одежду, Забихулла-абы проходил в передний угол и садился, поджав ноги, на подушку, брошенную прямо на пол. Если это бывало в начале недели, шакирды один за другим вручали ему даяние — две или три копейки, изредка пять копеек. То был единственный доход учителя. Больше ничего и ниоткуда он не получал.

Закончив с даяниями, Забихулла-абы быстро оглядывал класс. И мы почему-то были уверены, что его маленькие глазки все примечают, что от них невозможно скрыть даже наши мысли. А он, быть может, просто проверял, на своих ли местах мы сидим.

Вероятно, Забихулла-абы сам учился по старинке, и в его преподавании старое частенько путалось с новым. Но как бы то ни было, мы учили географию, родной язык и арифметику!

Очень занятно получалось с арифметикой. Вот учитель приказывал нам вынуть из сумок аспидные доски, грифель и, прохаживаясь вдоль окон, диктовал задачу.

Положив доски на колени, мы писали:

«Сначала я купил четыре арна́товых шкуры. Потом купил шесть бакара́товых шкур…»

Забихулла-абы, заглядывая мимоходом в наши доски, спрашивал:

— Ну, сколько всего?

Пожалуй, мы за зиму «сложили» целую гору шкур, они без конца переходили из одной задачки в другую. Только не думайте, что это были шкуры каких-то диковинных зверей. Арнат был всего-навсего зайцем, а бакарат — обыкновенной коровой, что мычала у нас в хлевах. Но их в наших задачках именовали по-арабски, видно, так выходило поученей.

Самому мне больше всего нравились уроки родного языка и географии.

Однажды Забихулла-абы привез из города и повесил на передней стене огромные, похожие на вышитые скатерти сине-зеленые листы. В медресе сразу стало веселее, уютнее.

Мы с нетерпением дождались перемены и, толкая друг друга, кинулись к листам. На них крупными буквами было напечатано: «Карта Европы», «Карта Азии».

Земля в нашем представлении была плоской. Даже приходилось слышать про храбрых солдат, которые доходили до края земли и сидели, свесив ноги. Да, земля была плоской и держалась, зацепившись за рога могучего быка. И сколько опасений возникало в нашем сознании! А вдруг быка укусит овод и разъярится, поскачет он, задрав хвост, вроде наших деревенских быков, головой начнет мотать? Лучше было не вдаваться во все это и не пускаться в размышления…

И вот плоская наша земля оказалась круглой, как яблоко или арбуз. Учитель называл ее земным шаром.

Учитель рассказывал нам о далеких землях, о народах, говоривших на непонятных наречиях. И для нас, мальчишек, сидевших в покосившейся низкой избе с обледенелыми окошками, это было невообразимой новостью, чудом! Что мы знали о мире? Что есть Янасала́, за ней Каенса́р, а там еще деревни. Города, о которых мы слышали, тоже казались нам лишь большими деревнями вроде Арска.

А как ошеломляли нас необычные слова, названия, выведенные на картах: Алмания́ [26] Алмания́ — Германия. , Энгельтрэ́ [27] Энгельтрэ́ — Англия. , Париж, Эльджезаи́р [28] Эльджезаи́р — Алжир. , Бэхре́-Мухи́т атланси́ [29] Бэхрэ́-Мухи́т атланси́ — Атлантический океан. , Маншу́ [30] Маншу́ — Ла-Манш. … Желтые пятна оказывались пустынями, синие — волнующимися морями, красные извилины — цепью величественных гор…