Иван Падерин - Сквозь огонь

— Вот так. Сначала по-фронтовому будем кушать, а потом будем посмотреть, — снова пошутил лейтенант и, подведя Костю к девушке, сказал:

— Товарищ сержант, этого мальчика возьмите к себе в расчет, он будет помогать. Пусть ветки ломает, ящики маскирует. Но прежде накормите его…

Косте опять стало грустно: попал к такой девушке, которая отвернулась и стоит как столб, даже в глаза посмотреть не хочет — зазнайка. И, насупившись, он уже начал было прикидывать в уме, каким путем улизнуть от нее, как вдруг послышался знакомый голос:

— Ну что же, здравствуй, Костя!

Он поднял голову, вскрикнул:

— Надя! — и прильнул к единственному близкому на свете человеку.

Надя вздохнула. О чем она думала в эту минуту: может, вспомнила школу, пионерский отряд и первые робкие шаги Кости Пургина, вступившего в пионеры? Ей было тяжело говорить: под рукой вихрастый чуб покорной головы мальчика, а перед глазами пылающий город…

— Ну что ж, идем, — помолчав, сказала она.

Орудие первого расчета, которым командовала Надя, было недалеко от блиндажа командира батареи.

— Вот мое орудие, — сказала Надя, — но твое место вон там, — она показала на глубокую щель.

Костя осмотрелся и хотел было узнать, где же бойцы, но в это время раздалась команда:

— Воздух!..

Зенитчики выскочили из укрытий и разбежались по своим местам. К орудию Нади подбежал усатый наводчик. Он примостился на круглой беседке и припал к прицелу. Ствол пушки медленно поднялся и насторожился. Надя отошла в сторону и стала кричать какие-то цифры. Загремели выстрелы. Костя едва успевал смотреть за работой зенитчиков и не заметил, как «юнкерсы» повернули в другую сторону. Надя замолчала, и пушка перестала стрелять.

— Кричите еще, — взмолился Костя. Ему казалось, что каждый выкрик — это выстрел.

— Тот квадрат не наш, — ответила Надя.

«Непонятно, как это воздух можно разделить на квадраты. Ведь никаких линий в небе не проведешь».

Зенитчики отстрелялись и ушли в укрытие.

Странное дело: в городе, как только появляются самолеты, люди прячутся в подвалы, в убежища, а тут наоборот.

Теперь можно поговорить с Надей, но она о чем-то разговаривает с наводчиком и даже не смотрит сюда.

«Ладно, схожу за ветками, посмотрю, куда идет эта дорога, что пересекает зеленый пояс, а тогда поговорю…»

Над самой батареей пролетело несколько самолетов, да так низко, что зенитчики не успели открыть огонь.

Костя не знал, что эти самолеты сопровождали колонну танков. Не знали об этом и зенитчики. Им было известно только, что где-то в степи идут ожесточенные бои, что вот уже вторые сутки какая-то гвардейская часть держит там большие силы врага, который пытается прорваться к Сталинграду. Но о том, что полк, прикрывающий отход главных сил армии, остался в окружении, еще никто не знал. Об этом могли лишь предполагать в штабе армии.

Костя взошел на бугорок, где перед этим стояла Надя, и заметил, что по дороге клубится пыль.

— Смотрите, там что-то есть.

— Вижу, — ответила Надя.

Вскоре по батарее пронеслась команда:

— Внимание!..

Не отрываясь от бинокля, Надя посоветовала Косте спрятаться в укрытие. И напрасно. Лучше бы не говорить этого! У Кости загорелись глаза. Вместо того чтобы пойти в укрытие, он готов был забраться на ствол орудия и подняться вместе с ним, чтобы дальше видеть.

— Это свои, товарищ сержант: «матильды» и «валентаи». Копны соломы, а не танки, — пояснил усатый наводчик, наблюдая за полем, где клубилась пыль. — Наши танкисты их не любят, в них спать мягко, а в бою горят, как сухая солома. Это союзники прислали такое добро…

— Да, «матильды», — согласилась Надя, опустив бинокль на грудь.

Костя подошел к ней и попросил бинокль. Его не смутили непонятные слова — «матильды» и «валентаи». Ему интересно было посмотреть на танки.

— Лучше театрального! Как здорово притягивает, — сказал он, поймав в окуляры бинокля передний танк. Из открытой башни виднелся красный флаг. На башне красная звезда и надпись, которую Костя не мог разобрать.

«Вот у них я и спрошу про папку. Они должны знать».

— Внимание!.. — снова прозвучала команда.

Усатый наводчик что-то сердито пробурчал. Ему, видно, показалось, что напрасно тревожат и без того усталых зенитчиков.

И вдруг все заметили, что по полю бежит человек. Еще издали стало ясно: бегущий стремится к зенитчикам. Вот, поднимаясь он наткнулся на первое орудие и, как бы обрадовавшись этому, энергично начал размахивать руками, показывая на танки.