Лариса Письменная - Тысяча окон и один журавль

— Да ну её! — сказали соседи. — С ней лучше не связываться.

И никто ничего не стал туда ставить. Но я не утерпел, сложил в уголок свои старые учебники и ещё поставил бабушкин капкан для крыс. Почему бы и нет? Она имеет право, а я что же!

Анна Павловна удивлялась, как сильно я вырос:

— Ну совсем взрослый парень!

Я сказал ей, что и Сашулька здорово вырос, и это была правда. Сейчас Сашулька спал, но говорят, что он уже научился ходить. Мне очень захотелось посмотреть, как он ходит, да Анна Павловна не позволила будить.

— Тебе и самому уже пора спать, — сказала она.

Забыла, что ли, как только что уверяла, что я уже взрослый парень. Но я не стал с ней спорить, потому что и вправду хотел спать.

Мы улеглись. И вдруг все трое подскочили от ужасного визга, будто живого кота на куски разрывают.

Все выбежали в коридор: я с отцом и с бабушкой, Анна Павловна с тремя дочками и их мужьями, перепуганные дедушка и бабушка Панчишины. Никто ничего не мог понять, только слышали, что визг раздаётся из бывшей комнаты Лампадии Андреевны.

Оказалось — это Раиса Демидовна пошла в кладовку, наверно, хотела посмотреть, что я туда положил. И нечаянно попала ногой в капкан.

Ох и ругала ж она меня, когда отец снял с её ноги капкан! Ох и ругала! Кричала, что это я нарочно подставил капкан, чтобы искалечить её. Счастье, что у неё на ногах были войлочные туфли, не то она навсегда осталась бы калекой. И ещё она кричала, что ничего тут нет удивительного — разве этот рыжий может хорошо воспитать мальчишку? Хулигана воспитал на её голову!

— Ярослав, — строго сказал мне отец, — смотри, чтоб это было в последний раз. Слышишь?

Он взял капкан и пошёл с ним в комнату. Мы с бабушкой — следом.

— Ой, Славик, ой, дитя моё неразумное, как же ты мог! — причитала бабушка.

— Так ей и надо, — огрызнулся я. — Зачем захватила всю кладовку? Кладовка не её, а общая.

Но отец ещё больше нахмурился:

— Ты нарочно поставил туда капкан? Признавайся!

— Н-не знаю…

Отцу я никогда не могу соврать. Я и вправду не знал, что она будет так верещать. Ведь капкан-то всего-навсего для крысы, а она крик подняла — будто он для медведя.

— Ярослав, мудрый мой цыган, — с упрёком сказал отец, — на этот раз ты сделал большую глупость. Запомни: умные люди так не поступают. Ну, спи, завтра рано вставать.

Я лёг, но не сразу заснул. Всё размышлял. Конечно, теперь отец не стал бы ставить капканов, но когда был таким, как я… кто знает… В конце концов, я хоть немного отомстил Раисе Демидовне за её вечные крики и скандалы.

Весёлого я не узнал: два дома и вправду уже заселены. Другие, незаконченные, обнесены досками, на которых написано: «Осторожно! Идут монтажные работы!» Там, около этих домов, кланяются стрелами подъёмные краны, грохочут грузовики с прицепами — подвозят блоки, целые стены будущих комнат. А людей сколько на нашем Весёлом! Даже деревянные бараки для строителей поставили. Наша Маруся тоже теперь живёт в бараке вместе с другими девчатами — так ей удобнее, не надо ездить из города в такую даль, у неё и без этого работы хватает. Хоть и подремонтировали Последнего Могикана, всё равно мороки с ним много.

Я сразу кидаюсь к нашему старичку. Он стоит перед новой, расчищенной от кустов площадкой для будущего котлована.

— Здорово, приятель! Держишься? Молодец!

Я и правда соскучился по нему. Так бы и обнял на радостях, да невозможно. Обежал вокруг, похлопал по старым гусеницам и сказал:

— Я приехал к тебе на помощь, Могиканчик!

Вдруг кто-то хватает меня и начинает целовать. Маруся! Вообще-то я не люблю целоваться, но тут совсем забыл об этом — так обрадовался, что опять вижу Марусю. А она стала ещё красивее, чем была. А глаза какие счастливые! И у отца моего глаза счастливые, и у меня, потому что мы опять все вместе: отец, я, Маруся и наш старичок — Последний Могикан.

— Ну, Славик, как же ты закончил второй класс?

Мне бы надо ответить вроде нехотя: «Обыкновенно закончил, как надо» — но я не выдержал и вакричал:

— На «отлично», вот как! С похвальной грамотой!

— Герой! — обрадовалась Маруся. — Я знала, что ты сдержишь слово.

Тут к нам подошёл мастер участка. Лысина у него стала ещё больше, да и сам — ещё толще, чем был. И ниже ростом. А может, это мне показалось, что ниже — потому что я сам подрос. Мастер участка весело заблестел лысиной и закивал мне головой, как старому приятелю:

— Здорово, Супруненко! Приехал? Теперь работа у нас закипит.