Александр Яковлев - Сказки моей жизни

К завтраку, обеду и ужину почти никто из членов экспедиции не выходил. Все страдали морской болезнью. Я все время лежал в своей каюте. Моя койка качалась так, что я сползал по ней то головой вниз, то ногами вниз. Двери, переборки, потолок — все скрипело и стонало. Наверху, в кают-компании, гремела посуда в буфете. Волны хлестали в иллюминатор; на минуту в каюте становилось темно, зеленая вода проползала по толстому стеклу. И тогда сердце замирало от ужаса: сейчас, вот сейчас мы опрокинемся! Но нет! Неуклонно и властно работали машины. «Малыгин» несся вперед, на север, к цели, как будто ему нипочем были буря и волны. Порой закрадывалась мысль: «Если его так треплет буря, то где же ему справиться с вечными льдами?»

На вторые сутки я стал привыкать к качке. Цепляясь за поручни, я выходил на верхнюю палубу. Океан был страшен. Волны длиной в целый километр и вышиной метров в двадцать катились на нас с востока. «Малыгин» то поднимался на гребень, то проваливался в тартарары.

Откуда-то появились чайки. Они стаей летели за ледоколом, пытались сесть на качающиеся мачты и пронзительно кричали. Иногда они принимались петь хором: «И-и-и! И-и-и!» Будто подслушали они эту песню у северной свирепой бури. Песня хватала за сердце. А волны все шли, шли, сотни и тысячи, все с белыми страшными гребнями. Наш «Малыгин» казался малой щепкой перед ними.

И «Малыгин» победил. Этот маленький корабль оказался сказочным богатырем. Он пронес нас благополучно через бурливый Северный океан. К концу третьих суток ветер стал падать, волны начали смиряться. Облака рассеялись, и мы увидели солнце. В воздухе сразу захолодало. Все ожили, вылезли из своих кают бледные, измученные вконец.

Была полночь, но солнце высоко стояло на небе, как под Москвой, оно стоит часа в четыре в летний вечер. Чайки и кайры спали прямо на воде, подвернув головы под крыло. Волны мягко качали их.

Скоро мы увидели вдали серебряную полоску, — она сверкала под солнцем. Это была кромка пловучих полярных льдов. Все высыпали на палубу— матросы, кочегары, машинисты, штурманы, члены экспедиции. Всем было интересно посмотреть на, полярный лед. С каждой минутой кромка приближалась. Весь океан впереди постепенно закрывался белыми сверкающими льдами. Тысячи отдельных льдинок плавали в воде перед кромкой. Льдинки были похожи на лебедей. И не только нам напоминали они этих чудесных птиц. Четыре века тому назад путешественник Баренц, увидав впервые кромку полярных льдов на этом же приблизительно месте, записал в своем дневнике: «Мы видим вдали бесчисленные стада лебедей».

Вот они, льдины, плывут уже мимо нас.

И тут мы увидели, как быстро идет наш «Малыгин». Льдины почти пролетали по волнам. Изъеденные морской водой, они были самой странной формы. И некоторые в самом деле были похожи на птиц.

Не прошло и двадцати минут — льдины заняли сплошной массой все пространство перед ледоколом. Кое-где на льдинах лежали тюлени, — они казались совсем черными. Тысячи чаек и кайр носились надо льдами. «Малыгин» вошел во льды, почти не уменьшая хода. Точно сказочный богатырь, он отбрасывал их со своего пути направо, налево. Льдины крошились, погружались в воду, снова выныривали уже за кормой.

Вдали замаячило желтоватое пятнышко. Над пятнышком вились стаей чайки. То шел по льдам белый медведь. Он тревожно оглядывался на корабль: что за чудовище ползет по льдам? Ползет, скрежещет, а хвост длинный, черный, уходит в самое небо. Медведь пустился убегать со всех ног. Но бежал он как раз по тому же направлению, как шел ледокол. И ледокол скоро настиг медведя. Наши охотники уже приготовили винтовки, чтобы стрелять в него. Но медведь что-то сообразил, повернул в сторону и пустился прочь от корабля.

Теперь уже не было видно воды: ледокол шел через сплошной лед.

С каждой минутой льдины становились больше. Уже попадались льдины в целый километр длиной.

«Малыгин» с трудом пробивался через них. Наконец льдины стали так велики и толсты, что ледокол принужден был искать прохода между ними. Он шел то вправо, то влево, отыскивая удобные разводья. Сплошные ледяные поля уже были толщиной в полтора метра и длиной километров десять. С грохотом и пыхтением ледокол пролезал между ними. Наконец лед остановил «Малыгина». Большой горой он нагромоздился перед его носом и бортами, и сколько ледокол ни напирал, он не мог пробиться вперед. Тогда «Малыгин» дал задний ход и с разбега ударил лед с сокрушающей силой. Лед поддался. «Малыгин» опять некоторое время шел безостановочно.