Александр Яковлев - Сказки моей жизни

Как далеко это от лучины!

Если мне бывало холодно, я повертывал краник у труб под окном, и моя комната наполнялась ровным теплом. У нас на кухне кран, в котором сколько угодно воды, светлой, холодной. Можно умываться, купаться…

Стоит зажечь спичку, и на газовой плите — маленькой и чистенькой — закипит чайник, будет вариться обед.

Я выйду на лестницу. Красивая каюта подъемной машины (лифта) стоит у дверей. Я сажусь в каюту, спускаюсь вниз — с шестого этажа на землю. А назад лифт опять незаметно меня доставит.

Старинная сказка так просто пришла в мою жизнь. Вот на моих глазах — от дымной избы к комнате с электрическим светом, центральным отоплением, водопроводом. лифтом.

Тем, кто привык, трудно поверить, что все это сказка былых времен.

Мы, ребята, толпой возвращались из школы. На заборе мы увидели большую розовую афишу, на которой было крупно напечатано:

В ВОСКРЕСЕНЬЕ В 4 ЧАСА ВЕЧЕРА, В АЛЕКСАНДРОВСКОМ УЧИЛИЩЕ ИМЕЕТ БЫТЬ НАРОДНОЕ ЧТЕНИЕ С ВОЛШЕБНЫМ

ФОНАРЕМ.

О народных чтениях мы, ребята, слыхали, и нас не интересовали эти чтения нисколько. Но вот эта фраза— «чтение с волшебным фонарем» — нас повергла в изумление.

Мы все были охотники до волшебных сказок и до волшебств разных и тотчас порешили пойти на чтение, тем более, что в конце афиши мы прочли:

«ВХОД БЕСПЛАТНЫЙ».

В воскресенье мы отправились в училище целой толпой. Чтение было назначено в самом большом классе — первом. На скамьях густо сидел народ. В углу на подставках было натянуто широкое полотно, а позади него виднелась темная металлическая коробка с медным колпаком. Это и был волшебный фонарь. Пришли два учителя. Один начал читать о войне 1812 года, а другой завозился возле фонаря. Вдруг мы увидели яркий светящийся круг на полотне. Круг дрогнул, что-то мелькнуло, и вмиг на полотне появился генерал Кутузов в блестящем мундире с орденами. Потом Кутузова сменил другой генерал, потом мы увидели Москву, пожар Москвы, партизан…

Эти картины — яркие, огромные, появляющиеся будто по мановению волшебника, — в самом деле нам казались волшебными. Мы были от них в восторге. И не только мы, но и взрослые. Возвращаясь с чтения, я слышал, как все удивлялись, недоумевали, пытались догадаться, как устроена эта замечательная штука.

Года через четыре, как-то летом, в нашем городе появились на заборах пестрые афиши:

ТАКОГО-ТО ЧИСЛА, ВЕЧЕРОМ, В 8 ЧАСОВ, В ГОРОДСКОМ САДУ БУДУТ ПРЕДСТАВЛЕНЫ КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКИЕ ЖИВЫЕ КАРТИНЫ. ПОЧТЕННЕЙШАЯ ПУБЛИКА УВИДИТ ДВИЖЕНИЕ МОРСКИХ ВОЛН И МОРСКИХ КОРАБЛЕЙ, ВСЕМИРНЫЕ БАЛЕТНЫЕ ПЛЯСКИ, А ТАКЖЕ КОМИЧЕСКУЮ КАРТИНУ ИЗ ЖИЗНИ КАТОЛИЧЕСКИХ МОНАХОВ.

«Плата за вход в сад—10 копеек».

Я думаю, в этот вечер в городском саду было полгорода. На широкой площадке среди сада народ стоял плечом к плечу, а ребята гроздьями висели на деревьях, на заборах. Когда стемнело, на полотне, что прибито было на столбах на площадке, вдруг запрыгали, затанцевали веселые фигуры. Толпа ахнула от удивления и восторга. Фигуры двигались, смеялись, танцевали, как настоящие люди.

Потом — море, волны, корабли… Никто, вероятно, из зрителей не видал прежде ни моря, ни кораблей, потому что от нашего города до моря тысячи верст, и вот теперь все перед ним: волны плещутся, высоко вверх брызги летят… Я помню, как толпа оглушительно завывала «ура».

А теперь… попробовали бы теперь в кинематографе, таком привычном для всех, крикнуть «ура»? И кому придет в голову крикнуть «ура»? И кто теперь думает, что кинематограф — сказка о живых тенях?

Минуло немного лет — и кинематограф пришел уже в каждый город, в каждое село и почти на каждую фабрику. Кто теперь не бывал в кинематографе? Все бывали, от мала до велика, все видели его чудесные картинки. Вместо бедненького волшебного фонарика с деревянным неподвижным Кутузовым и непылающим пожаром Москвы, мы видим живых людей, пожары, полные пылающего огня, видим движение судов и машин, видим жизнь далеких стран. Мы, наконец, порой присутствуем при исторических событиях.

В 1905 году я жил в маленьком приволжском городке, где родился, и, кроме нашего губернского города Саратова, я не видел никаких городов. Только понаслышке да по книжкам я знал, что есть Москва, Петербург, есть моря и океаны.