Валентина Путилина - Дашины письма

— Безобразие! Не смей таскать домой всяких кошек!

— Она бездомная, — сказал тот. И чтоб разжалобить маму, добавил: — Погляди, какая она голодная. Она вишни ела. Дай ей молочка попить.

— Ладно, — согласилась тётя Аня. — Покорми её. Только нельзя ж нам держать всех кошек у себя!

— Пусть останется, — попросила Олечка. — Её Настей зовут.

Когда Василий накормил Настю, тётя Аня велела ему вымыть почище руки.

— Я утром мыл, когда умывался, — напомнил Василий. — Зачем мне их снова мыть? — И он с недоумением пожал плечами.

— Затем, — сказала тётя Аня, — что ты кошку руками трогал.

— Она чистая, — стал защищать Василий Настю. — Я видел, как она умывалась. Кошки всегда умываются, я знаю.

Олечка с уважением посмотрела на старшего брата и сказала:

— Василий всё знает.

— Я всё знаю, — с удовольствием подтвердил тот.

Тётя Аня насмешливо взглянула на сына и назвала его хвастунишкой. А когда тот заспорил, стал доказывать, что он не хвастун, тёте Ане это не понравилось. Она ещё более насмешливо посмотрела на него и спросила:

— Что же ты знаешь, мудрый Василий? Отвечай!

Василий растерялся и сказал, что в голову взбрело:

— Я знаю, как не бояться. Надо зажмуриться, тогда не страшно.

И тут же на ходу сочинил историю про чёрную лохматую собаку, которая чуть-чуть не разорвала его на мелкие кусочки. Хорошо, что он зажмурился. Стало темно, и собака пробежала мимо.

— Ей в темноте не видно, на кого нападать, — сказал он. — Всегда надо зажмуриваться, и никто не тронет.

— Ваш гусь Стёпка тоже не тронет? — спросила Даша.

— Ни за что! — заверил Василий и захлопал выгоревшими ресницами. — Попробуй зажмурься.

— Сам ты лучше зажмуривайся, — сказала Даша.

Она не поверила Василию, а Олечка поверила, ведь она маленькая. И ей очень хотелось не бояться гуся. Тётя Аня грозно взглянула на сына:

— Василий! Помолчи! Ты такой зловредный, хуже Стёпки.

Василий стал оправдываться, даже сам поверил своим словам.

— Ладно! — торжествующе сказала тётя Аня. — Докажи, что это так. Пусть Олечка убедится. Вон Стёпка-разбойник идёт.

Все оглянулись и увидели гуся, а тот уже загоготал:

— Га-га-га! Все меня боятся. Хорош я!

Пальма при виде Стёпки заволновалась, щенок Чибис нырнул в будку, Даша, Олечка и тётя Аня вскочили на крыльцо. Один Василий остался посреди двора — выдерживал характер. Он решил доказать, что говорил правду о том, как не бояться. А Стёпка: «Га-га-га!» — так радостно. И ущипнул Василия.

Даша с Олечкой выскочили на улицу через окно, Василий тоже бросился бежать. Больше ему не хотелось состязаться с гусем-разбойником.

На улице Даша сказала:

— Наверное, когда страшно, не надо закрывать глаза. Правда?

— Правда, — согласился Василий. — Я тогда пошутил. Только этому Стёпке ещё будет! Я ему дам! — погрозил он.

А Стёпка вытянул длинную шею и ехидно загоготал.

Василий старался больше не попадаться на глаза Стёпке-разбойнику, хоть и грозился расправиться с ним. Зато с курицей Тихоней у него была дружба. Он смотрел за ней и за цыплятами: кормил их и загонял в сарай. Это была его работа. Ему помогала Олечка, а иногда и Даша. Все любили Тихоню за её добрый нрав. Она тоже была довольна заботой Василия и его помощниц. Пока не случилась одна неприятность.

Однажды в солнечный день набежали тучи и закапал дождь. Где-то далеко загремело. Василий очень боялся грома. Он сразу прибежал домой и, по своему обыкновению, стал рассуждать.

— Мама, — начал он, — отчего это гром бывает? То его нет, а то он есть.

Мама посмотрела в окно и с досадой сказала:

— Некогда мне, Василий, с тобой рассуждать! У меня бельё сушится в саду. Теперь вымокнет.

Бросилась она в сад выручать бельё, а Василию велела разыскать Тихоню с цыплятами да открыть им дверь в сарай, чтоб они могли спрятаться от дождя.

Василий собирался сделать, как велела мама, но тут пошёл сильный дождь. И ему не захотелось мокнуть под дождём. Он постоял на крыльце и вернулся в комнату. Только взял из коридора щенка Чибиса, чтобы ему не было страшно.

Тем временем подбежала к сараю Тихоня, а сарай закрыт. Она заволновалась, стала бегать по двору, приговаривая:

— Куда? Куда? Ах, куда-куда?

И правда, куда деваться Тихоне? Её двенадцать цыплят, всегда похожие на двенадцать весёлых одуванчиков, превратились в грязные комочки на соломенных ножках. Будто их из глины вылепили, а высушить не успели. Ну, а если бы себя увидела Тихоня, то испугалась бы. Хорошо, что курицы не имеют привычки смотреться в зеркало, особенно когда мокрые. Очень тогда некрасиво они выглядят. Только Тихоне не до красоты, ей бы уберечь своих цыплят.