Дмитрий Ищенко - В поисках мальчишеского бога

Мы внимательно слушали. Даже дышали тихо, чтобы ничего не пропустить.

— Теперь что касается оружия, которое стреляет. Миллионы лет живут люди. И, наверное, всегда мечтают о мире. Вот только отказаться от оружия никак не получается. Ведь обязательно найдётся кто-то, кто захочет сохранить его у себя, а потом и применить. В общем, правила использования оружия у людей меняются, но без него люди не могут. По крайней мере, пока. И всегда получается, что настоящий мужчина должен уметь защищать. А этому надо учиться.

Морпех замолчал. Мы молчали тоже.

— Ну, кажется, это главное. Теперь давайте попробуем.

Мы встали. Офицер взял автомат в обе руки:

— Вот предохранитель. Его не трогать. Только я. На спусковой крючок жать медленно. Целиться знаете как? В тир ходили?

Мы опять закивали.

— Ну, тогда идём.

Вслед за морпехом мы отошли метров на десять от машины.

— Вон те сопки видите? — спросил он.

— Видим, — с волнением в голосе отрапортовали мы.

— Там каменные пирамидки стоят. Видно?

Тут кивнул только Мишка в своих очках.

— Ну, тогда подходи и целься по ним.

Мишка сделал несколько очень осторожных шагов к рубежу, который обозначил офицер. Он внимательно посмотрел на оружие, морпехов, мишени. Затем аккуратно взял автомат.

— Будет отдача, но ты не бойся. Я помогу и буду поддерживать, — офицер взял автомат своими крепкими руками, за которые и ухватился Мишка.

Сухой треск нескольких выстрелов прокатился по сопкам. Потом Мишка сделал несколько очередей. Грохот автомата был таким сильным, что мне окончательно расхотелось стрелять. Мой приятель стрелял точно: несколько раз попал в те самые пирамидки, о которых говорил офицер, и камушки со свистом разлетелись во все стороны. Наконец наступила тишина, и я понял, что настал мой черёд.

Офицер повторил свои действия, и я так положился на моего старшего товарища, что, кажется, особо и не держал автомат. И поэтому, когда мне наконец-то удалось надавить на спусковой крючок, а он оказался очень тугим, оружие задёргалось, заскакало в моих руках, да ещё и оглушило своим треском. Кроме того, из механизма вырывались клубы дыма, из-за которых я окончательно перестал что-либо видеть. Всё-таки такое оружие — точно не по мне, решил я. И в тот момент, когда я делал, как я надеялся, последнюю очередь, в сопках, ставших для нас мишенями, раздался взрыв. От волнения я продолжал жать на курок — автомат гремел, и взрывы повторялись.

В считанные мгновения морпех быстро снял мой палец с курка и сильной рукой заставил пригнуться. Так же поступили все, кто был рядом.

— Я ничего не делал, — сразу же начал оправдываться я.

Но, похоже, никому не было дела до моего лепета. Не в оправданиях главное.

Когда взрывы затихли, морпех и солдаты, осторожно ступая, отправились в сторону сопки-мишени. Они шли очень медленно, выбирая, куда поставить ногу. Нас с Мишкой спрятали за бронетранспортёр, и лишь из-за него мы пытались разглядеть, что происходит.

Минут через десять моряки вернулись. Мы вопросительно смотрели на них.

— Первый раз такое, — морпех взглянул на меня. — Не знаю, куда ты целился, но попал ты в старые боеприпасы. Они тут с войны лежали. Вот и взорвались.

Он перевёл дыхание.

— Твой выстрел пришёлся стопроцентно в десятку. Теперь эти боеприпасы хотя бы можно будет обезвредить. А то сколько бы им ещё тут лежать — не дай бог приключилось бы что, — он вытер со лба пот. — Молодец, поздравляю. Не иначе сапёром будешь! Хорошая работа. Мужская.

Уже потом, спустя несколько дней, он рассказал, что для уничтожения старых боеприпасов вызывали специальный взвод. А взрыв был такой, словно бомбу сбросили. И воронка осталась. Морпехи нам её потом показывали.

— Одной бомбой в мире стало меньше, — сказал тогда наш офицер.

Я не очень-то задумывался над тем, ради чего человек веками обживал Рыбачий. А между тем это было так. Люди шли на край Северной Земли, словно их тянуло сюда. Потом уходили, но всё равно возвращались: строили маяки, гидрографические станции, дома и котельные. Другими словами, обычную нормальную жизнь в ненормальных экстремальных условиях…

Ответ нашёлся сам собой в тот день, когда Борис принял сигнал бедствия.

— Они в десяти милях от нас, — сказал он, снимая наушники. — Рыбачок терпит бедствие в море.

— Рыбачок? — удивился я.

— Рыболовецкое судно, — пояснил Борис. — На борту пятнадцать человек.

— Это много? — зачем-то спросил я и тут же сам понял глупость вопроса.