Роман Сеф - Федюня Лёвкин в Санкт-Петербурге

— Нельзя мне, — сказал Федюня. — Сергей Филиппыч сердиться будут.

— Сдвинься, — сказал Сидор Филиппович жене на этот раз строго, — и вообще сходи в лавку, нам поговорить надо.

Тётка вздохнула:

— Так и быть, схожу. Только быстро вернусь.

— Хорошо, — сказал Сидор Филиппович, — иди… Давай рассказывай всё, — повернулся он к Федюне. — Давно ли ты со своим новым отцом живешь?

— Не. Не очень.

— А когда ходил к профессору, тебя потом расспрашивали, что видел?

— Да, — радостно сказал Федюня, — там книги интересные.

— Весело, — сказал Сидор Филиппович. — Но ко мне-то как догадался приехать?

— А когда дяденька Сергей на профессора сказали, что плохой. Не могёт этого быть.

— Ясное дело — хороший, — сказал Сидор Филиппович.

— Я же говорил, что хороший. А в тюрьму за что?

— Дурачок ты, — сказал Сидор Филиппович, — не смыслишь ничего. Но я тебе объясню. Не сейчас. Позже. Ты оставайся у меня. Домой не ходи.

«Всё позже да позже, — подумал Федюня, — и к царю позже».

— Я пока у дяденьки Сергея поживу или у папаши, — сказал Федюня тихо. — Нельзя мне.

— Не пушу я тебя, — сказал Сидор Филиппович.

— Нельзя мне, — повторил Федюня, — добрые они. Только зря на профессора наговаривают.

— Пусть так, — сказал Сидор Филиппович сердито. — Об одном прошу: приезжай почаще. Будешь приезжать?

— Буду, — сказал Федюня.

— Часто, — сказал Сидор Филиппович.

— Буду, — сказал Федюня.

— И ещё одно: дядьке Сергею ни слова обо мне. Он меня не любит, а я его.

Федюня кивнул головой.

— Ты рассказывай ему и папаше поменьше. Могут получиться плохие дела.

Федюня опять кивнул, хотя ничего не понял.

Вернулась тётка Марья.

— Агитироваешь? — спросила она мужа.

— Молчи, — буркнул Сидор Филиппович. — Тут такое происходит!..

— А ты его не слушай, — сказала тётка Марья Федюне. — Он тебя научит… Ты в бога-то веруешь?

— Верую, — быстро сказал Федюня, — и ещё сны вижу про ангелов.

— Про ангелов? — восхитилась тётка Марья. — Значит, тебе прямая дорога к нам.

— Да замолчишь ты! — крикнул Сидор Филиппович.

— А вот и нет, — сказала тётка Марья. — Это ты безбожник, а мальчик посмотри какой. И красивенький. Приходи к нам, — затараторила она, — у нас и батюшка свой есть. Приходи. Называется — Собрание фабрично-заводских рабочих. В среду. Нарвская застава, дом с башенкой. Там тебе настоящую правду откроют.

— Не морочь парню голову! — цыкнул Сидор Филиппович.

Федюня вертелся на табуретке. Ему было хорошо. Точь-в-точь как у профессора. Здесь он чувствовал себя своим.

— Мать твоя больше не пишет? — словно бы угадав, о чём Федюня думает, сказал Сидор Филиппович. — Переезжай ко мне. У меня детей нет. Живём мы, правда, бедно. Это не у Сергея жить.

— Я пока у дяденьки Сергея поживу.

— Как знаешь, — сказал дядька. — Всё равно ко мне придёшь.

Сидор Филиппович подумал. Помолчал. И повторил:

— Обязательно придёшь.

Он притянул к себе Федюню.

— До свиданья, — сказал Федюня.

Федюня стоял в опустевших комнатах. На полу грудой лежали вещи. Ева бродила из угла в угол. Дама с серёжками, которую звали Софья Михайловна, говорила возчикам, что сносить в первую очередь.

Вот и пришла пора расстаться. Ева протянула Федюне ладошку лопаточкой. Федюня стоял неподвижно. Ева положила на край стола книгу.

— Возьми, — сказала она, — на память. Это Лермонтов. — И вышла.

Федюня ссутулился, сунул руки в карманы.

Всё сложнее становилась сказка.

Тётка Марья звала куда-то на Нарвскую заставу. Зачем? Да к тому же Сергей Филиппович сказал, что скоро Федюня опять будет жить с папашей на даче.

Как только выдалось время, Федюня поехал на Нарвскую заставу.

Он уже привык к огромному городу и без страха путешествовал из конца в конец.

В длинной грязной комнате, куда он пришёл, толпилось много народу.

На возвышении стоял красивый священник с узким смуглым лицом.

— Братья, — говорил священник, — сколько можно терпеть?! Мы нищие. Чиновничье правительство и слушать нас не хочет. Всё потому, что царь не знает правды. От него эту правду скрывают.

— Правильно! — зашумел зал.

«Правильно, — подумал Федюня, и словно свет увидел, — дяденька Сидор хороший, а бедный. И мамка от отчима не уходит потому, что жить будет не на что. И профессора в тюрьму увели ошибочно. Просто царь не знает, что творится на свете. Знал бы, давно бы всё переменил. Царь — он добрый, он всё может, недаром я к нему идти хотел».