Роман Сеф - Федюня Лёвкин в Санкт-Петербурге

Если бы мы с вами перенеслись в самое начало нашего века, то увидели бы много такого, что теперь показалось бы нам совсем необычным.

Но прежде всего нам бросилась бы в глаза разница между людьми знатными и простыми. Богатый человек жил в отдельном доме, а то и во дворце. Бедный человек жил в избе, а то и в бараке. Богатый, если его кто-нибудь обидел, мог жаловаться, и его все слушали. А бедный не мог ничего. Он мог только писать жалобы и ходить с прошениями. Чиновникам было наплевать не только на людей, но и на свою собственную работу, им лишь бы чин получить. Россия была самодержавным государством. Управляли ею министры из дворян, а во главе их стоял царь-самодержец.

У государства была большая армия, которой командовали те же дворяне.

Кроме того, у государства была секретная полиция. Она следила за настроением в стране, за тем, чтобы никто не вздумал бунтовать против царя. Для этого секретная полиция подкупала некоторых людей, и они сообщали полиции все разговоры, которые слышали дома и на улице. Так государство портило людей, делало их доносчиками и подлецами.

Но всегда в России были люди, чьё сердце болело за народ. Они говорили: «Надо свергнуть царя и создать государство рабочих и крестьян, где всё будет принадлежать народу». Царское правительство бросало их в тюрьмы, отправляло в ссылки. А они бежали из тюрем и снова боролись за свободу. Лучшие из них пошли за Владимиром Ильичём Лениным. Они назывались большевиками.

Рабочим было близко и понятно то, что говорили большевики. Но многие тогда ещё верили в царя.

Священник Гапон, подкупленный полицией, сказал рабочим: «Давайте пойдём к царю в Зимний дворец. Отнесём ему петицию-жалобу, где напишем про все наши нужды».

Девятого января 1905 года толпы людей пришли на Дворцовую площадь в Петербурге, принесли царю петицию. Вёл их Гапон.

Царь приказал встретить демонстрацию винтовочными залпами. В этот день у рабочих была окончательно убита вера в царя. День 9 января 1905 года считается началом первой русской революции.

В книге я хотел рассказать о маленьком крестьянском мальчике, который приехал в Петербург и сначала никак не мог понять, что же происходит на белом свете. Трудным путём он пришёл к правде. И случилось это тоже 9 января 1905 года.

Паровоз выпустил длинные усы пара. Федюня в страхе проскочил через один такой влажный ус. В нём пахло, как в бане.

Проплыл первый вагон, второй, третий. Федюня перекрестился и прыгнул. Сжал скользкий, холодный поручень. Руки сползли вниз, ноги стали бить по острому щебню. Федюня из последних сил подтянулся. Ещё… Вот он и на подножке. Руки и ноги его задрожали. Он заплакал.

Поезд набирал скорость, разваливал весь мир пополам. Справа — лес, слева — лес, справа — речка, слева — речка. Состав выскочил на мост. Ветер гнал косыми грязными струйками слёзы по Федюниному лицу.

А поезд летел всё быстрей. Он мчался в столицу России, в город Санкт-Петербург. На подножке вагона сидел мальчик и плакал.

На подножку он попал так.

Федюня всегда был фантазёром: верил в чертей, в нечистую силу и очень любил рассказывать сны. Когда был жив отец, Федюня то и дело рассказывал ему сны.

— От и сплю я, — рассказывал он, — и вижу: стоит справа ангел весь белый. Слева тоже стоит ангел весь белый. А посередине сидит бог.

— Неправда, — говорил отец, — не видел ты бога.

Федюня сердился:

— Видел, видел! На табуреточке сидел бог, старенький, с бородой. И ангелы по бокам.

— Ох и враль же ты, — говорил отец и смеялся.

Кроме того, Федюня очень любил задавать вопросы. Вечером, когда все ложились спать, он начинал задавать вопросы.

— Бать, а бать! — спрашивал он громким шёпотом. — А царь сильный?

— Сильный, — отвечал отец сквозь сон.

— А царь добрый?

— Добрый, — отвечал отец.

— А-а-а! — понимающе говорил Федюня. — То-то мне вчера сон снился: по бокам два белых ангела стоят, а посередине на табуреточке сидит царь, старенький такой, с бородой.

— Так ты говорил, что это тебе бог снился, — возражал отец.

— Нет, царь! Нет, царь! — обижался Федюня. — Бог это мне позавчера снился, а царь вчера.

— Спите! — говорила мать.

И наступала тишина. В тишине Федюне виделись цари в коронах на расписных санках. Старенький господь бог сидел на табуреточке и смеялся беззубыми дёснами. Федюня видел всё, что напридумывал за день. Потом он засыпал, но во сне, как назло, ничего не видел.