Наталья Савушкина - Царское дело

Тая стоит посреди избы и думает: когда же? Сейчас? Когда начинать считать ? Этой игре научил её папа. Они ездили в гости к дедушке Мите, и Тая очень волновалась: она почти не помнила дедушкиного города, он был большим и чужим. Тогда папа предложил ей посчитать : найти пять знакомых предметов и пять – незнакомых. Они ходили по улицам и заглядывали в уголки, где прежде были и где не были. Тая нашла новый фонтан на бульваре, новый дом напротив дедушкиного и яркий новый светофор на перекрёстке; заметила, что скамейки в парке стали необычного серебристого цвета; углядела, что на углу улицы появилась телефонная будка. А вот пруд с утками, лестница к реке, собачья площадка, гастроном и киоск, где Тая покупала жвачку, остались на месте. И она перестала беспокоиться.

Тая терпеть не может устный счёт. Небольшая оранжевая книжка с примерами, по которой они тренируются в школе, – скучная и ненужная! Но считать настоящие предметы и места – это совсем другое. Конечно, не всякая примета годится, а только та, что для тебя важна. Тая знает, что такие вещи появятся не сразу, и готовится терпеливо наблюдать.

Все торжественно рассаживаются за столом. Тае, как всегда, достаётся место на лавке у окна. За чаем кончаются московские новости, и бабушка переходит к деревенским:

– А из твоих подружек, Тая, только Алёнка и приехала.

Тая замирает, не донеся до рта деревянную ложку с выжженной на ней курочкой. Ещё секунду назад ей казалось очень важным, что ложка с курочкой дожидалась её весь год («РАЗ!» – первый старый знакомый). Но, услышав бабушкину новость, Тая забывает об игре. Алёнка в деревне! Значит, пока не приехали другие ребята, можно играть вдвоём! Лето сулит даже больше радостей, чем она ожидала.

После обеда Тая сразу же валится на свою кровать, отдохнуть хоть чуточку после дороги. Но снять покрывало она не забывает – это строгое правило. Рядом с кроватью, под иконой в тусклом дымчатом окладе, стоит высокая Таина тумбочка. Это самая солнечная часть избы, там целых три окна. Жить под иконой светло, но трудно: бабушка не допускает никакого беспорядка.

Тая лежит лицом к дощатой перегородке, за которой бабушкина койка. У бабушки в закутке только одно окошко, да и то – не солнечное. Яблоня закрывает ветвями стекло.

На перегородку приколоты Таины рисунки. С Таиной стороны – те, что она определяет на «выставку», с бабушкиной – те, которые Тая дарит ей и дедушке. Ещё с бабушкиной стороны висят картины: Рубенс, Веласкес, Леонардо да Винчи… Бабушка знает всех художников и называет их с нежностью: «наш Леонардо», «бедный Рафаэль». Тая мысленно считает сразу и бабушкину выставку, и свою – «ДВА!» Самые старые друзья! Может пройти сто лет, а лица на картинах будут всё те же.

Рафаэль на репродукции – черноволосый юноша с бледным лицом. Раньше Тая думала, что он был очень несчастен, поэтому бабушка называет его по имени: жалеет. Но потом узнала, что так называют Рафаэля все. Потому что он великий. Просто нет нужды добавлять пояснения к имени. Картины соседствуют со старой печкой с облетевшей местами побелкой. Рафаэль большими печальными глазами смотрит на коричневую глину, выступающую из-под белой печной кожи… Вот и третья примета – печка! Никуда не делась: она кормит и греет, в деревне без печки никак. «ТРИ!» – считает Тая.

Бабушка живёт за печкой в окружении бумажного Рафаэля, нескольких мадонн и женщин с нежными лицами. В августе в бабушкином закутке протягивают суровые нитки и нанизывают на них нарезанные дольками яблоки: просушить. Тогда дамы и мадонны смотрят сквозь душистые яблочные бусы, и от этого их лица становятся ещё загадочнее… Тая сонно закрывает глаза. Тихие голоса на кухне не беспокоят её.

– Не могу напиться деревенским чаем. Вода изумительная… – это последние слова, которые она слышит сквозь сон.

Пробуждение на новом месте всегда необычно и чуть-чуть сказочно. Всё не так: и запахи, и звуки, и вечерний предзакатный свет. Тая никак не может понять, что за резкий голос кричит над ухом: «Тая, встава-ай!» А это соседский петух, ещё не ушедший спать на насест, прогнал кого-то от курятника и торжествует: «Кукаре-ку-у!»

В кухне громко скрипят половицы, похоже, несут что-то тяжёлое. Папин смеющийся голос говорит:

– Ну и боец у вашей соседки, Галина Ивановна! Еле-еле ноги унёс. Нападает!

– Что поделать, клевачий петух в этом году попался, – вздыхает бабушка. – Ты ставь вёдра на лавку, Гриша, сюда, – слышится стук вёдер о деревянную скамью.