Эсфирь Цюрупа - Теплый берег

Лесь засмеялся.

Громада судна отодвигалась. Солнце освещало белые буквы на черном борту, гордое имя, рожденное революцией.

Антон получил последнюю увольнительную на берег и на автобусе привез 5-й «Б» до самой набережной. Все разбежались по домам. И пошли в свою прощальную — до новых встреч! — прогулку четыре товарища: Антон Петров, Георгий Король, Александр Мымриков и Вячеслав Колотыркин. Они шли по набережной все в ряд, неспешным моряцким упористым шагом и локтями тесно касались друг друга.

Наверно, шли ладно, потому что пожилой незнакомый человек улыбнулся и сказал одобрительно:

— Экая добрая гвардия!

А встречные девушки смотрели не только на Жору Короля и не только на Антона, который сегодня был очень хорош в своей новой форме, а на всех четверых, даже на пятерых, не забудьте: впереди бежал на вытянувшихся за лето лапах улыбающийся Щен. Он нашел их сразу, как только с автобуса они ступили на твердую землю.

В газетном киоске у нового киоскера Антон купил для Мымрикова и Колотыркина прозрачные конверты с наборами марок. И пообещал: «Буду слать письма с марками со всех континентов, из всех портов».

У павильона «Русские блины» поприветствовали Анну Петровну и отобедали впятером, считая Щена. Потом Король отпер законсервированный фургон, достал закрытую обувную коробку.

— Держи, Антоша. Я свое обещание выполнил. Будут впору.

Антон стал вдруг багровым, как вареная свекла. Он держал коробку в больших руках так осторожно, словно в ней лежали хрустальные башмачки Золушки.

— А что там?

Вяч без приглашения столкнул картонную крышку. Там и в самом деле лежали башмачки! Может, не хрустальные, однако любая сказочная принцесса за честь сочла бы надеть их на королевский бал. Сплетены из прозрачных ремешков, прозрачные каблучки с серебряными ободками.

— Дари! — щедро сказал Жора. — Дари, Антоша, от себя!

Лесь и Вяч с удивлением глядели на Антона: он покрылся горошинами пота, собрал покрасневший лоб в гармошку и поставил брови шалашиками, точно как обиженный Щен. Наконец он выдавил из себя слова:

— Твоими руками сделаны, ты и дари. Я ни при чем.

— Я ж их по твоей просьбе делал!

Но Антон мялся и страдальчески смотрел куда-то мимо.

— Она не возьмет от меня. Она гордая. Я ей кто? Никто. Чужой. — И вздохнул. И отвернулся.

— Ладно. — Жора забрал коробку из рук Антона. — Я знаю одного человека, которому это дело нужно поручить. — И коробка очутилась в руках Леся. — Запакуешь. Сверху напишешь: «Заказная бандероль». Ясно? Наклеишь марки и напишешь адрес: «Киностудия, кинокурсы. А. Н. Мымриковой».

Лесь крикнул с восторгом:

— Моей маме Але?

— Да Маме от сына. Понятно?

— Ух, ты-ы… — счастливо выдохнул Лесь. — Знаете, я таких еще никогда не видал!

Антон вытирал потное лицо, из-за клетчатого платка голубым озерцом поблескивал добрый глаз.

— Волшебник делал, наш король-башмачник.

Жора отмахнулся:

— Пустяки. Одну пару сделать не хитро. Пустить на индустриальный поток — вот мечта. Чтоб конвейер сразу обул тысячу принцесс. Тысячу обул — больше не проси. Запускаю новую модель, не могут же наши принцессы все в одинаковых ходить… — Он еще что-то объяснял, но Леся заторопил Колотыркин.

— Чуешь? Твои заработанные освободились! — Вяч развивал кипучую энергию. — Съездим в магазин «Пионер», усёк? Там есть — во! — ракеты для фейерверка, а еще…

— А еще… — Жора Король резанул по Вячу взглядом, — а еще неплохо бы поинтересоваться, в крепких ли башмаках ходит Дед и есть ли у него теплые носки на зиму. Вот так.

Лесь обрадовался и удивился: как он раньше никогда сам об этом не задумывался.

Вяч был недоволен:

— Нам нужнее. Нам зарплату никто не платит.

— А он, как получит зарплату, посылает вдове своего товарища, а еще тратит на книги, а то и на обувку-одежку для своих знакомых внуков.

Вяч смущенно пошевелил пальцами в новых кедах.

— О себе забывает, голова у него на это не повернута, — поддержал Антон. — Такой человек, рыцарь!

— Да! — вспыхнув, сказал Лесь. — Да!

Горячая волна толкнулась в его сердце. Как же он сам раньше не догадался? Конечно, рыцарь, милый, милый, бескорыстный, и такой смешной со своими длинными поучениями, и храбрый. Без лат и копья, без доспехов, все равно рыцарь.