Максим Зверев - Охотники за барсами

Но вот асфальт позади. Собака бросилась вперед, завернула овец, и они, простучав по шоссе копытцами, вернулись в отару. А собака опять на миг остановилась перед асфальтом, но затем спокойно перешла через него, правда шагом. Она уже почти не боялась поскользнуться. Конечно, в третий раз эта собака пробежит по асфальту без задержки.

Через два месяца мы возвращались обратно в Алма-Ату. Наша машина пронеслась по ажурному мосту через реку Или. Маленькие ручейки ее истоков сбегают с вечно снежных вершин Тянь-Шаня и убегают в Китай. Сотни километров Или петляет но Цзянь-зяню, принимая китайские притоки, и снова пересекает нашу границу, стремительно несясь в огромное озеро Балхаш. Река Или соединяет в себе воды двух великих республик, как бы символизируя дружбу народов Китая и Советского Союза.

Чем ближе к Алма-Ате, тем все оживленнее делается около шоссе. Всюду пашни, бахчи, сады. И мы опять увидали здесь яркий пример того, как легко животные приспосабливаются к новым условиям.

По огромному полю зрелой пшеницы мощный трактор тащил за собой комбайн. Рядом гудела грузовая машина, принимая на ходу зерно из бункера. Машины медленно двигались, оставляя за собой широкую полосу срезанной под корень высокой пшеницы. Степные орлы, луни и пустельги кружили над головами людей и хватали мышей и полевок на внезапно обнаженной земле. Но вот произошла какая-то неполадка. Трактор остановился. Люди начали исправлять повреждение. А хищные птицы в это время уселись на землю. Они терпеливо ждали. Двинулись машины — и снова над ними пернатые хищники. Они следовали за ними, как скворцы за плугом весной или чайки за рыбачьими лодками с неводами.

Мы подошли ближе и с интересом наблюдали за тем, как ловко хищные птицы хватали мелких грызунов прямо из-под машины. Тракторист рассказал нам, что даже лисицы выбегают днем за легкой добычей. Обойдет круг машина — лисицы отбегают и затаиваются в траве. Пройдет комбайн — и они опять бегут ловить мышей на очищенной полосе.

Только на одном небольшом участке Джаркенского шоссе мы видели столько интересных примеров приспособляемости диких животных к новым условиям. А сколько подобных примеров на необъятных просторах степей и лесов нашей родины!

Ранним утром мы ехали вверх по Большому Алма-Атинскому ущелью Заилийского Алатау. Густые тяньшаньские ели остались внизу. Кругом были арчевые заросли. Между ними зеленели альпийские лужайки. Солнце только что осветило каменистый южный склон и засверкало капельками росы, исчезающей на глазах.

Тропа поднялась из арчевых зарослей и пошла среди каменистых россыпей и ярких альпийских лужаек с желтыми маками, синими генцианами, трехцветными фиалками и другими высокогорными цветами. Птичье пение осталось внизу. Тишина нарушалась только сурками. Они громко кричали, сидя на задних лапках около нор, и быстро исчезали в них при нашем приближении.

Еще выше начались большие снежные поля. Они за лето так и не успевают растаять, и августовские снега ложатся прямо на них.

— Лет десять назад я видел здесь на снегу следы великана. Он шел на двух ногах, — сказал мой спутник, лесной объездчик Казакпай, и показал рукой на большое снежное поле — на склоне ущелья.

— А кто-нибудь видел его самого? —спросил я.

— Нет, он невидимка и оставляет только следы, — ответил Казакпай и поехал по тропе впереди меня.

Я ехал следом за ним и думал о том, что ведь не бывает дыма без огня: если Казакпай видел такие следы, то, значит, кто-то их оставил. Он опытный следопыт и не спутает...

— Медведь! — тихо проговорил объездчик, спрыгивая с коня.

И в самом деле, склон горы в этом месте делал крутой поворот, за ним влево отходило небольшое ущелье, а по вершине ущелья медленно поднимался в гору медведь. Мы отъехали по тропе назад, привязали коней, а сами прошли до поворота и стали наблюдать за медведем из-за камней, приготовив ружья.

Стрелять было далеко, но ветер дул с гор, и медведь не мог нас учуять. Если он повернет назад, то приблизится на выстрел.