Валерий Попов - «ТИ-ВИ» (Рассказы о телевидении)

А вот здесь сидит бутафор. Зайдем?

Мы зашли в комнату. Там сидел старичок с большой амбарной книгой на коленях.

— Ну, как дела, Сигизмунд Тимофеевич?

— Хорошо, Сергей Иванович. Трудно было с третьим актом, второй картиной. Вы помните? Где Гость, не выдержав, сам выдает себя, выскочив среди бела дня в магазин. Там он встречает Славку Прохорова, который, как выясняется, не полез в тот вечер в сельсовет, а пошел вместо этого в кино. Завязывается драка.

Помню-помню, — сказал Сергей Иванович.

— Потом, — продолжал старичок, — он вбегает в избу, собирает вещи и, оглушив лопатой Степана, который пытается его удержать, бросает его в погреб и выскакивает через окно в огород.

— Как же, помню.

— Так вот. Артисту, исполняющему роль Степана, долго не нравилась ни одна лопата. «Эта, — говорит он, — слишком новенькая, а таких вот тогда не делали». И так далее. Короче, пришлось заказывать специальную лопату в мастерской, из папье-маше. Представляете, какие нежности и капризы! А я всегда считал и сейчас считаю, что у меня есть абсолютно все! — Он обвел рукой вокруг.

Здесь были столы, различные стулья, часы, градусники в чехлах, попугаи в клетках, шпаги в ножнах, бутылки, пистолеты, ножницы, тарелки, телевизоры, гитары, канделябры, и даже маленькая чугунная пушка с ядрами спокойно стояла в углу.

Старик вдруг вынул платок и стал стирать с пушки пыль.

— Теперь надо зайти в столярку, — сказал Сергей Иванович, — посмотреть декорации.

В столярке нас встретил молодой парень.

По всему лицу у него, зацепившись, висели стружки.

— Ну, как изба? — спросил Сергей Иванович.

— Заканчиваем, — ответил парень, снимая с лица часть стружек.

— Вот спасибо. А я хотел ругаться.

— Зачем же ругаться? — сказал парень. — Знаете, как я с вами намучился? Вот тут, например, написано: «Гость бросает Степана в погреб и бежит к окну. Он толкает окно, но оно не открывается». Заело вроде бы, так? И только со второго раза рама распахивается и Гость выскакивает в огород. То есть как бы получается, что даже и окно против него. Правильно я понял творческий замысел?

— Точно, — сказал Сергей Иванович.

— Ну так вот, — сказал парень, — написать, конечно, легко. А как на самом деле быть, в плотницком, так сказать, смысле?

— Не знаю, — сказал Сергей Иванович.

— Да уж, — сказал парень, — пришлось нам всем голову поломать! Зато теперь — попробуйте!

Мы пошли в другое помещение, где стояла стена избы с застекленным окном.

— Пожалуйста, — гордо сказал парень, — толкайте!

Сергей Иванович толкнул раму.

Не открылась.

Толкнул второй раз.

Открылась!

Закрыли. Теперь толкал я. Но все равно окно открылось только со второго раза.

— Как вам это удалось? — спросил Сергей Иванович.

— Секрет! — ответил парень в стружках, довольно улыбаясь.

— Дела идут, — говорил Сергей Иванович, — теперь осталась одна загвоздка — последняя сцена. Гость вскакивает на улице в чей-то мотоцикл, заводит и пытается скрыться, гонит по шоссе. А за ним погоня. Сразу видно, что автор писал неопытный. Не знает телевизионной специфики. Ишь размахнулся! Гонки устроил! Это в кино можно устраивать гонки, а у нас в студии очень-то не разъедешься. Ну где взять телевизионных авторов? И вообще будут они когда-нибудь?

— Будут, ответил я.

— Ну спасибо, успокоил, — сказал Сергей Иванович, но пока что как быть с этим эпизодом? Здесь надо особое решение найти! Телевизионное! Это в кино можно — гонки, автомобили! А в телевидении главное средство выражения — лицо. Не то что главное, а почти единственное. Остальное только помогает. Ага, — обрадовался он, — так и сделаем! Будет видна одна только его голова, руки, трясущийся руль мотоцикла и зеркальце над рулем. И будет он в это зеркальце все время поглядывать. И вдруг на лице испуг — видно, погоню заметил! Дал газу, оторвался, и лицо стало поспокойнее. Потом опять все испуганнее — видно, снова нагоняют. Вот так. И представляешь, — сказал он, — такие задачи приходится решать каждый час. Нет, что ни говори, а нужен на телевидении режиссер!

— Ну вот, — сказал Сергей Иванович, некоторых невидимок ты теперь знаешь. А еще у нас есть «видимки», — которых видно или слышно. Тут мы имеем три основных фигуры.