Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 1. Злоключения начинаются [сборник litres]

Клаус подошел к стопке книг и раскрыл самую верхнюю. Он еще раньше заложил нужное место листком бумаги и поэтому сразу его нашел.

– «Мамба дю Маль, – прочел он вслух, – одна из самых смертоносных змей этого полушария, знаменита своей удушающей хваткой, которая вкупе со смертельным ядом придает всем ее жертвам сумрачный оттенок, ужасный на вид». – Он положил книгу и повернулся к мистеру По: – «Удушающий» означает…

– Мы знаем , что значит это слово! – заорал Стефано.

– Тогда вы должны знать, – сказал Клаус, – что Мамба дю Маль не убивала Дядю Монти. Его тело было вовсе не сумрачного оттенка. Оно было таким бледным, что бледнее не бывает.

– Верно, – заметил мистер По, – но из этого вовсе не следует, что доктора Монтгомери убили.

– Да, – сказал доктор Лукафонт. – Вполне вероятно, что на сей раз змея была не расположена оставлять кровоподтеки на своей жертве.

– Но еще более вероятно, – возразила Вайолет, – что Дядю Монти убили при помощи одного из этих предметов. – Она подняла флакон с резиновой пробкой. – На бирке этого флакона написано «Яд дю Маль», и нет никаких сомнений, что он украден из шкафа, в котором Дядя Монти держал образцы ядов. – Она подняла шприц с длинной иглой. – Стефано – Олаф взял этот шприц и ввел им яд. После чего проколол еще одну дырочку, чтобы все походило на змеиный укус.

– Но я любил доктора Монтгомери, – сказал Стефано. – Я бы ничего не выиграл от его смерти.

Если кто-то лжет без зазрения совести, то такую ложь порой следует и вовсе пропускать мимо ушей.

– Когда мне исполнится восемнадцать, – сказала Вайолет, пропуская слова Стефано мимо ушей, – то, как всем вам известно, я унаследую состояние Бодлеров, а Стефано вознамерился завладеть им для себя. Проще всего это сделать в таком месте, где раскрыть преступление довольно сложно, например в Перу. – Вайолет подняла маленькую пачку сложенных бумаг. – Это билеты на «Просперо», который сегодня в пять часов отплывает из Туманной Гавани в Перу. Именно туда Стефано и вез нас, когда мы случайно в вас врезались, мистер По.

– Но Дядя Монти разорвал билет Стефано до Перу, – сказал Клаус, и вид у него при этом был довольно смущенный. – Я сам видел.

– Правильно, – сказала Вайолет. – Именно поэтому он должен был убрать Дядю Монти с дороги. Он убил Дядю Монти… – Вайолет задрожала и умолкла. – Он убил Дядю Монти и взял эту карточку в пластиковом футляре. Это членский билет Герпетологического общества, который принадлежал Дяде Монти. Стефано рассчитывал выдать себя за Дядю Монти, чтобы оказаться на «Просперо» и переправить нас в Перу.

– Но я не понимаю, – сказал мистер По, – откуда Стефано вообще известно про твое состояние?

– Потому что на самом деле это Граф Олаф, – сказала Вайолет, выходя из себя оттого, что снова приходится объяснять то, о чем и ее брат, и сестра, и вы, и я знаем буквально с первой минуты появления Стефано. – Хоть он обрил голову и выщипал бровь, но избавиться от татуировки на щиколотке можно было только при помощи пудры, пуховки и ручного зеркала. Чтобы скрыть глаз, он загримировал свою левую щиколотку, и бьюсь об заклад: если мы сотрем грим тряпкой, то увидим татуировку.

– Какая нелепость! – закричал Стефано.

– А вот это мы еще проверим, – ответил мистер По. – Ну-ка, у кого есть тряпка?

– У меня нет, – сказал Клаус.

– У меня нет, – сказала Вайолет.

– Гувил! – сказала Солнышко.

– Что ж, если тряпки ни у кого нет, можно об этом забыть, – сказал доктор Лукафонт, но мистер По поднял вверх палец, призывая его не спешить, после чего, к величайшему облегчению бодлеровских сирот, сунул руку в карман и вынул носовой платок.

– Вашу левую щиколотку, пожалуйста, – твердо сказал он, обращаясь к Стефано.

– Но вы целый день в него кашляли, – сказал Стефано. – На нем полно микробов.

– Если вы действительно то лицо, о котором говорят дети, микробы будут наименьшей из ваших неприятностей. Вашу левую щиколотку, пожалуйста.

Стефано – слава богу, что нам последний раз приходится называть его вымышленным именем, – глухо зарычал и, подняв штанину, обнажил щиколотку. Мистер По опустился на колени и принялся тереть ее платком. Сперва, казалось, ничего не происходит, но затем, подобно тому как после проливного дождя начинает проглядывать солнце, стали появляться смутные очертания глаза. Четче, четче, и наконец глаз сделался таким же темным, каким был, когда сироты его впервые увидели.

Вайолет, Клаус и Солнышко пристально смотрели на глаз, и он отвечал им тем же. Впервые в жизни бодлеровские сироты были счастливы его видеть.