Олег Добровольский - День славы к нам идет

— За что меня задержали? — спросил он своим неприятным гнусавым голосом. — Я ни в чем не виноват…

— Скоро узнаешь.

Арестованного повели в ратушу, на Гревскую площадь. Был теплый июльский вечер, но еще довольно светло. И улицы еще не опустели. Парижане не спешили расходиться по домам.

Шольяка допрашивали в продолговатой комнате с высоким окном. Жана попросили присутствовать на допросе. Он впервые оказался в ратуше, где помещался муниципальный совет столицы.

Вопросы задавал молодой офицер, сидевший за столом, покрытым зеленым сукном. Горели, освещая комнату, свечи в бронзовом шандале.

— Ваша фамилия?

— Дугадо.

— Вы в этом уверены?

— Да, ваша милость. Как вы понимаете, у меня нет паспорта. Но я Дугадо…

— Допустим… Судя по вашему ремеслу, у вас много имен… Вы знаете этого человека? — спросил муниципальный офицер у Жана.

— Да, знаю. Это Шольяк. По прозвищу Дырявое брюхо. Я вместе со своим другом случайно подслушал в деревне его разговор с графом де Брионом, бывшим владельцем замка… — И Жан кратко передал содержание этого разговора.

— Первый раз вижу этого молодца! — возмущенно произнес Шольяк. — Он меня с кем-то путает…

Глаза его беспокойно бегали. Он вытер рукой выступивший на лбу пот.

— В доме, где вы поселились, — продолжал офицер, — только что найдено оружие. Вы признаете, что хранить его вам поручил эмигрант де Брион, тайно вернувшийся во Францию? Этот аристократ согласно декрету Законодательного собрания об эмигрантах должен быть предан суду за измену.

Шольяк молчал, опустив голову.

— Скрывая правду, вы только усугубите свою вину.

— Эх, да что теперь… — Шольяк со злостью стукнул костлявым кулаком по столу. — Приперли меня к стенке… Зачем связался с этим аристократишкой?

— Он вам платил?

— Больше обещал…

— Он велел вам и вашим дружкам распространять в народе ложные слухи, устраивать поджоги… Вы выполняли то, что он требовал?

— Да что вы, ваша милость!.. Ей-ей, мы этим вовсе не занимались. Какие поджоги? У нас своих дел хватает.

— Воровских?

— Ну да… Если вам угодно так их называть…

— Вам известно, где граф проживает в Париже?

— Нет. Готов поклясться! Не удостоил такой чести… Сказал, что, если я ему потребуюсь, мне сообщат об этом…

…Жан Левассер возвратился домой лишь на рассвете. Он очень устал, но был радостно возбужден. Сколько событий за один день! Найдено оружие! Шольяк арестован! Правда, граф пока еще разгуливает на свободе. Но в конце концов и он не ускользнет от революционного правосудия… И какая молодчина Николетта! Привела всех к притону Шольяка… Жану очень захотелось поговорить с девочкой, похвалить ее, чего он не успел сделать вчера, но Николетта крепко спала, и Левассер не стал ее будить.

В июле в Париж начали прибывать из разных департаментов федераты. Они вступали в город батальонами, и их размещали в казармах и на частных квартирах. Эти люди были избраны народными обществами в Лиможе, Арле, Нанте, Бордо и других городах среди наиболее твердых и смелых патриотов.

25 июля парижане торжественно и радостно встретили батальон из Бреста. Со дня на день ожидалось прибытие федератов из Марселя, они находились в пути уже около месяца.

В Сент-Антуанском предместье, на площади, где еще три года назад возвышалась крепость Бастилия, в честь федератов был устроен банкет. Установили столы с простой едой — вареным мясом, хлебом, фруктами. Сантер прислал несколько бочек свежего пива. Сотни федератов в синих мундирах с красными воротниками пришли на площадь. Братская трапеза, начавшаяся вечером, продолжалась до поздней ночи. Солдаты пели песни свободы, песни своих провинций. Далеко были слышны их сильные, грубоватые голоса. В одном месте звучали баскские скрипки. В другом — федераты исполняли овернский народный танец буррэ… Была зажжена иллюминация, ярко горели фонарики, выхватывая из тьмы душной летней ночи столы с угощением, смеющиеся лица.

Жан Левассер вместе с другими жителями Сент-Антуана помогал расставлять столы, раскладывать тарелки и потом остался посмотреть, как веселятся солдаты. Сантер присутствовал на банкете, но лишь вначале. Когда стало смеркаться, он покинул площадь. Жан пошел вместе с ним, пивовар еще днем предупредил: «Не теряй меня на банкете из виду. Ты мне понадобишься».