Шарон Крич - Две луны

Мистер Биркуэй объяснил, что эта картинка сама как символ. Может, художник просто хотел нарисовать вазу, и может, кто-то посмотрит на неё и тоже увидит вазу. И это нормально, но если кто-то другой посмотрит и увидит лица, что в этом плохого? Ведь там действительно будут нарисованы лица для того, кто их увидел. И, что ещё более потрясающе, вы можете увидеть обе картинки.

– Две по цене одной? – оживилась Бет-Энн.

– Разве это не интересно, – сказал мистер Биркуэй, – обнаружить их обе? Разве это не интересно, обнаружить, что лес может быть смертью, и красотой, и даже, я полагаю, сексом? Круто! Это литература!

– Он правда сказал секс ? – Бен торопливо копировал рисунок.

Я думала, что в тот день мистер Биркуэй больше не будет читать дневники, однако он устроил целое представление, театрально зажмурившись и на ощупь вытащив дневник с самого низа стопки.

…она на ходу сорвала несколько ягод с куста ежевики и кинула в рот. Потом она огляделась…

Это же были мои записи! Я едва усидела на месте.

И вдруг быстро подошла к клёну, обняла его ствол и от души поцеловала.

Все захихикали.

…по-моему, я всё же увидела тёмное пятно, как от ежевичного поцелуя.

Бен неотрывно смотрел на меня с другого конца класса. После того, как мистер Биркуэй прочёл о мамином ежевичном поцелуе, он также прочёл и о том, как я поцеловала тот же клён, и как перецеловала все подряд виды деревьев, и как у каждого дерева оказался свой неповторимый вкус, и что к каждому из них примешивался вкус ежевики.

Но теперь, поскольку Бен и Фиби так открыто пялились на меня, все остальные уставились на меня тоже.

– Она целовалась с деревьями ? – хихикнула Меган.

Я готова была провалиться сквозь землю, но тут мистер Биркуэй вытащил из стопки новый дневник. Он ткнул пальцем в середину страницы и прочёл:

Я совершенно уверена насчёт миссис…

Тут мистер Биркуэй поперхнулся, уставившись на строчки. Как будто вдруг не смог разобрать почерк. Он смотрел и смотрел, словно не верил своим глазам.

Я совершенно уверена насчёт миссис… гхм… насчёт миссис Тело. Её подозрительное поведение позволяет предположить, что она убила собственного мужа…

Фиби замигала быстро-быстро.

– Ну, читайте дальше, – не выдержал Бен. – До конца!

Теперь-то было ясно, что мистер Биркуэй раскаивается в своём опрометчивом порыве читать вслух наши дневники, но весь класс закричал:

– Да, до конца!

И он нехотя продолжил:

Я уверена, что она закопала труп на заднем дворе.

Едва прозвенел звонок, как в классе разразилась настоящая буря.

– Круто! Убийство! Это кто написал?! Это правда?

Я опрометью выскочила вон, быстрее меня выбежала только Фиби. Меган кричала мне вслед:

– Ты целовалась с деревьями ?

Я вырвалась наконец на улицу. Фиби и след простыл.

Идиотские дневники, повторяла я про себя. Чёртовы проклятые идиотские дневники.

Бабушка с дедушкой так и не сомкнули глаз в нашей «Хижине пограничника» на границе Йеллоустонского национального парка.

– Вы что, так и не хотите спать? – спросила я.

– Сама не знаю, что со мной такое, – призналась бабушка. – Как будто я вообще никогда не хотела спать. Я хочу знать, что случилось с Пипи.

– Ладно, я расскажу о том, как к нам приходил мистер Биркуэй. А потом сделаем перерыв до вечера.

Я отправилась к Фиби после ужина вечером того дня, когда мистер Биркуэй прочитал из моего дневника про ежевичные поцелуи, а из Фибиного про миссис Кадавр. У Фиби в комнате я сказала:

– Я должна рассказать тебе о двух важных вещах…

Но тут позвонили в дверь, и мы услышали знакомый голос.

– Кажется, это мистер Биркуэй, – сказала Фиби.

– И это одна из тех вещей, о которых я хотела рассказать. Что мистер Биркуэй…

Тут в дверь Фиби постучали. Её папа сказал:

– Фиби? Вы с Сэл не могли бы спуститься со мной вниз?

Я подумала, что мистер Биркуэй должен быть ужасно зол из-за того, что Фиби написала про его сестру. Хуже всего было то, что Фиби понятия не имела о том, что миссис Кадавр и мистер Биркуэй – брат и сестра. Я ощущала нас овцами, идущими на заклание. Возьми нас, мысленно молилась я. Возьми нас и прикончи, только быстро. Следом за Фибиным папой мы спустились вниз. Там на диване сидел мистер Биркуэй. Он держал в руках Фибин дневник и выглядел крайне смущённым.

– Это мой собственный личный дневник, – сказала Фиби. – С моими собственными личными мыслями.