Константин Лагунов - Ромка Рамазан. Городок на бугре

Прощайте. Прощайте! — Красный Лис замахал огненным хвостом.

До встречи, — рокотнул Вертолётик.

Клык-Клык Грумбумбес развалился в густой мягкой траве, поджав все двенадцать когтистых лап.

Подставил тощую мохнатую спину горячим солнечным лучам. Оскалил пятьсот острых зубов. Довольно сощурился и еле внятно замурлыкал про себя:

Пускай ворчит дремучий лес, Пусть молнии летят с небес, Всегда спокоен Грумбумбес. Да. Клык-Клык Грумбумбес. Пусть всё вокруг полно чудес, Пусть сам бы чёрт сюда прилез, Всегда спокоен Грумбумбес. Да. Клык-Клык Грумбумбес. Зря Каррыкарр из кожи лез И Красный Лис хитрил как бес. Всегда спокоен Грумбумбес. Да. Клык-Клык Грумбумбес…

Вдруг он оборвал песню. Зашевелил двенадцатью когтистыми лапами. Приподнялся. И замер, вслушиваясь.

Довольная алчная улыбка покривила похожую на зубастый клюв морду.

— Голубчики. Хе-хе-хе!.. Топотят. Ха-ха-ха!.. Прямо в мою пасть. Хо-хо-хо!.. Сперва я съем усатого. Потом сглотну хвостатого. И третьего затем я преспокойно съем…

Из лесу всё явственней доносилась песенка трёх друзей про. весёлых собак.

Клык-Клык Грумбумбес словно окаменел. Он не спускал глаз с тропы, на которой должны были появиться Ромка, Фомка и Артос.

«Чего они там застряли?» От нетерпения длинные когтистые лапы сами собой стали приплясывать, шерсть на взгорбленной спине встопорщилась, с оскаленных клыков закапала слюна. Клык-Клык Грумбумбес еле сдерживал себя, чтоб не кинуться в лес, навстречу беззаботно распевающим друзьям.

Невдомёк ему было, что пели-то только Фомка да Артос, а Ромка в это время неслышно крался по траве вдоль тропы, раздув чёрные бархатные ноздри, распахнув во всю ширь глаза.

Ещё издали учуял Ромка затаившегося врага. Неслышно подполз пёс к опушке. Всё, что надо, разглядел и так же бесшумно скрылся в лесу.

Слушая Ромкин рассказ, Артос Фомка запели ещё громче. Во всю мочь. На весь лес.

Так и пошло у них. Один говорил, а двое слушали и пели, да так, чтоб Клык-Клык Грумбумбес не обеспокоился да на поиски не кинулся.

— Не миновать нам схватки с этим двенадцатилалым, — сказалсердито и решительно Ромка.

Артос кивнул.

Фомка задрал хвост восклицательным знаком.

— Только в открытом бою его не одолеть, — добавил Ромка. Фомка и Артос, не прерывая песни, согласно наклонили головы.

— Я придумал, как его осилить. Выкопаем глубокую яму. Прикроем сверху веточками. И заманим в эту ловушку Клык-КлыкаГрумбумбеса.

Выговорился Ромка и запел. А Фомка заворчал недовольно:

Прыткий ты, Ромка, больно. Мы когти напрочь оборвём, а такую яму не выроем.

А если и выроем, как из неё вылезем? — поддержал Фомку и Артос.

— Верно, друзья. Не подумал я. Растерянные хмурые псы разом оборвали песню. И тут же всполошился Клык-Клык Грумбумбес. Вскочил и вприпрыжку ринулся в лес.

Вдруг остановился.

Назад воротился.

На прежнем месте развалился.

— Никуда не денутся, субчики. Слева — непроходимое болото. Справа — непролазные колючие кусты. Позади — озеро. Один лутьпо этой тропке. А на тропке — я! Ха-ха-ха!

Да. Это была страшная правда.

Выйти к дороге, ведущей на Самотлор, можно было только по тропе, на которой лежал коварный и злой Клык-Клык Грумбумбес. Когда друзья поняли это, совсем расстроились.

Вот так да, опять беда, — проворчал Фомка.

Вряд ли выйдем мы одни из проклятой западни, — сердито и нехотя признался Артос.

Рано хныкать и сдаваться. Если надо — будем драться! — браво выкрикнул Ромка.

Темнело.

Таёжные буераки и прогалины залила мрачная угрюмая чернота.

С озера потянуло затхлой горьковатой сыростью.

Всё прохладней, неуютней и страшней становилось в тайге.

Где-то близко в пугающей черноте протяжно и жутко ухнул и захохотал Филин — ночная вещая птица.

Тревожно гукнула Выпь.

Верховой ветер взворошил верхушки деревьев, и те испуганно прошумели.

Ромка, Фомка и Артос, тесно прижавшись друг к другу, чутко вслушивались в непонятные, незнакомые, несхожие голоса засыпающей тайги. Так и не придумали друзья, как им вырваться из ловушки, в которую их загнал беспощадный и злой Клык-Клык Грумбумбес.

Слышите? — встрепенулся вдруг Ромка, топорща уши-лопушки.

Чего ещё там? — проворчал Фомка, нехотя свёртывая длинный хвост вопросительным знаком.