Иван Коданев - Пойте, птицы, пойте!

Платоныч — человек степенный, заслуженный. Рыболов, охотник! Ежегодно свой отпуск проводит в родной деревне, целыми днями пропадая в лесу и на реке. Его можно встретить и с корзиной черной смородины или брусники, да и без дичи он редко приходит домой.

Как увижу его, так сейчас же всплывает в памяти случай, который по сию пору не дает мне покоя. Было это весной. Тогда еще мальчишка, приехал я в деревню на каникулы. Хотелось побродить по тайге, повидаться с друзьями, полакомиться вкусными шаньгами [3] Ша́ньга — открытый пирожок с начинкой. , настряпанными матерью.

Вечером в сельском клубе смотрели кинофильм о гражданской войне. На экране сшибались в жестокой схватке красные и белые. Всякий раз, когда с лошади валился белый офицер, мы возбужденно кричали, свистели, топали босыми ногами, искренно переживая все перипетии острого сюжета.

На другой день с друзьями пошли в лес. У меня была старенькая одностволка, у Платоныча и его брата Вани — дробовик на двоих. По дороге вспомнили, конечно, вчерашнее кино. Разгорячились, заспорили. Платоныч поддел меня тем, что я плохо стреляю и потому, мол, в Красную Армию меня ни за что не возьмут.

— Это я плохо?! — взвился я. — Да будь ты беляк какой, взял бы тебя на мушку — вот так! И — раз!..

С этими словами сдернул я ружье, навел на Платоныча и как нажму курок…

Едва только его щелчок дошел до моего сознания, я ахнул и выронил ружье. Оно ведь заряжено!.. Непослушными пальцами я вытащил патрон, размахнулся и забросил далеко в сторону. Ребята стояли бледные, растерянные. Даже сейчас, когда вспоминаю это, волнуюсь.

Счастливый случай — произошла осечка. А если бы… Помнится, после этого я года два не брал в руки ружья. Ведь могло статься так, что мой лучший друг не сидел бы сейчас в лодке, не слышал бы пения птиц, утиного крика, не любовался бы восходом солнца, пробуждением природы… Ведь могло быть так!..

Платоныч весело щурится: улыбка очень красит его полное доброе лицо!

— Айда выше по реке? — предлагаю ему.

— Думаешь, там утки к кустам привязаны? — смеется Платоныч. — Нет, здесь посижу. Утро только занялось, еще налетят.

Мы договариваемся увидеться позже, днем, в Норта-воже. И я отправляюсь в путь. Щурс, щурс… — напевают водоросли, раздвигаемые носом лодки.

— Эй, кукушка! Что молчишь? А ну дай жизни! Гляди, какое утро! — кричу во весь голос.

Но вот сворачиваю к островку. Едва ступаю на берег, как мощная волна разогретой солнцем травы окружает меня. От пчелиного и шмелиного гуда начинает звенеть в голове. Пока шел по высокой сочной траве, попался по дороге большой белый гриб. Потом другой, третий… Набрел на куст черной смородины. Ягоды крупные, спелые, сами в рот просятся!

Я растянулся в тени под березой.

У самого уха стрекочет кузнечик. Вон летит зигзагами большая пестрая бабочка. Неслышно, невесомо. Ветер качает стебли дикого клевера, ромашек. Опять загукала кукушка, на березе залилась малиновка.

И вдруг меня с необыкновенной силой охватывает ощущение наслаждения жизнью всем: пчелами, травами, зверями, птицами! Мне вдруг захотелось сделать много добра людям, зверю, птицам. Захотелось приобщиться к мудрой жизни природы — всем сердцем, до самой глубины души! И я прошептал:

— Пойте, птицы, пойте! Не могу наслушаться, наглядеться на вас. Как славно, хорошо мне! Я еще не раз приду сюда. Побыть среди вас, отдохнуть, набраться сил, подумать о самом важном и сокровенном… Так пойте же, птицы, свои песни! Пойте!

Виктор Синицын. Об авторе этой книги

Белые ночи

Друг детства

Березовый сок

На заброшенном починке

Труслив ли заяц?

Рексушка

За рябчиками

В дальнем лесу

Долго жить тебе, глухарь!

Сорока-воровка

У озера

Заботливая мать

Трясогузки

Мальчик и птица

Белки-путешественницы

На лугах

Народные приметы

Птичка-невеличка

Поздней осенью

На болоте

Первый снег

Утки-зимовщики

Полкан

Пойте, птицы, пойте!

Внимание!