Иван Коданев - Пойте, птицы, пойте!

— Дедушка, что это за птицы? Гляди, так высоко летают!

— Это стрижи, Гриша, — ответил дед Силантий. — Тоже примета: раз высоко летают — значит, к хорошей погоде, а перед плохой — над самой водой носятся, едва не задевают!

Но вот и пристань острова Нидзес. С теплохода сошло немало грибников. За ними дед Силантий и Гриша. Однако дед свернул в сторону. Дорога вела лугами, на которых стояли большие зароды сена, издали похожие на громадные сараи. Кусты шиповника усыпаны ярко-красными спелыми плодами. В низинках прохладно, сыро. Гриша сказал:

— Вспомнил! Если с утра обильная роса, то дождя не будет. Я про это в книге одной читал.

— Умная, значит, книга. А насчет росы — истинная правда, Гришук! Дождя не будет, — подтвердил дед Силантий.

Вошли в лес. Мальчик первым нашел три подберезовика. Очень обрадовался, что деда опередил. Ноги у Гриши проворные. А дедушка вроде не спеша идет, неслышно, а грибов уже полно лукошко. Много сочных беляков набралось!

Долго ходили по острову, не одну рощицу пересекли. Дед Силантий и тут Грише науку преподает: где какой гриб растет, какие места больше любит… Корзинки потяжелели, да и сами уже устали. Дед Силантий решил внуку одно заповедное озерцо показать, которое в самой глубине леса запряталось. Подошли к озеру.

Гриша, раздвинув высокую траву, пролез к воде, увидел крупные цветы с желтыми венчиками — водяные лилии. Решил сплавать, нарвать немного таких чудесных цветов для мамы. Но дед Силантий остановил его:

— Не надо! Все равно не довезем, погибнут. Пускай люди любуются на эту красоту. Они такие в хорошую погоду, а в ненастье укрываются листьями, прячут бутоны… Вот, Гриша, даже растения знают, какую погоду им ждать.

— Это и я теперь понял, что сегодня дождя не будет! — засмеялся и Гриша.

Шел я как-то лесом и наконец набрел на просеку, которую долго искал. Бескрайнюю тайгу эта узенькая вырубка рассекала как бы на две части, по ней протянули высоковольтную передачу.

Весь день охотился, устал. Рюкзак с дичью оттягивал плечи, надо передохнуть. Я примостился на земляном бугорке. Ноги приятно ныли. Такое наслаждение эта передышка!

Только что кончился дождик, омыл листву, деревья. От вечернего солнца пролегли длинные тени по сторонам просеки. Был тот самый час, когда в лесу особенно как-то уютно и красиво: пахнет хвоя, перестоявшиеся травы, а птицы распевают на все голоса…

Вдруг очень маленькая птичка, бесшумно пронесясь перед глазами, опустилась рядом на трухлявый пенек. Огляделась, а потом деловито забегала по срезу пня, выискивая личинки. Такая, знаете, птичка-невеличка! Спинка у нее серо-зеленая, головка желтая с светло-бурой полоской, а крылья — серенькие. Я сразу узнал птицу: королек! Это был самец. Самочка же менее яркой окраски.

Вся пичуга весит всего шесть-семь граммов. Эта подвижная, юркая птичка — своеобразный лесной «верхолаз». Королек легко прыгает с дерева на дерево, свободно бегает по стволу вверх-вниз и, надо сказать, необычайно прожорлив. Подсчитано, что за год он съедает почти миллион личинок и насекомых, являясь подлинным «санитаром» леса.

Гнездится королек на сосне или елке. Круглое, похожее на резиновый черный мячик гнездо подвешивает на ветках, да так: пройдешь рядом — не заметишь! Весной самочка откладывает крошечные яички.

Королька, птичку-невеличку, увидеть в лесу — редкость! Обитает он в очень глухих, труднодоступных местах. Если его поставить рядом с глухарем, то королек напоминает «лилипутика». А если взвесить, глухарь окажется тяжелее этой птички, наверное, в тысячу раз!

С понятным интересом я наблюдал за корольком. Он сновал по срезу пня, точно челнок. Я тихонько свистнул; королек замер на миг, потом подпрыгнул и… исчез.

Хмурится осень, злится. Зарядили на сутки холодные дожди. Налетает порывами сильный ветер, срывая с деревьев редкую листву, гонит ее по земле. Как будто и нет в помине теплых ясных дней, яркого солнца, радостной синевы неба!

Не видно больше неброских полевых цветов. Недолог их век! Сухие белые стебли торчат на буграх. Покинули лес звонкие птицы, улетели в теплые края. Точно помертвела вода в реках и озерах. Не любят ненастья наши болотистые места: затекут черной водой, вздуются, набухнут — ни пройти, ни проехать!