Екатерина Горбунова - У Джульетты нет проблем [litres]

Как-то стало легче дышать. И паника немного улеглась. Сердце застучало ровнее. Юлька собралась с силами и потянула на себя дверь.

Максим! Прежде, чем выйдешь из дома, проверь, на месте ли ключи. Если надо куда-то ехать, посмотри, есть ли у тебя деньги на проезд. Следи, чтобы телефон был заряжен.

Дверь отозвалась гулким звонком с той стороны. Звук ушел в бесконечность и неоднократно повторился. По крайней мере, Максиму так показалось. Разумеется, никого дома не оказалось. Разве чудеса возможны?

Что делать? Не паниковать – и выход найдется. Он рядом.

Парень оперся руками о стену. Юлька. Пошла. На встречу. Маша – на работу. «Седьмое небо»!

Он набрал номер сестры, очень надеясь, что в логическую цепочку не вкралась ошибка. Что в череде событий нет места случайности: например, все-таки пошла на свидание не Юлька, а ее подружка, а Юлька сейчас пережидает ливень в магазине; или решили встретиться где-нибудь в другом месте; или Маша оставила телефон в подсобке, и он бесполезно протренькает.

– Да! – по телефону сестра всегда была предельно лаконична.

– Там у тебя в кафе Юля. – Брат тоже перешел сразу к делу. – Обрати внимание, если вдруг она закажет «Ангел», ладно? И… Я приеду сейчас!

– Зачем? – И в этой фразе как-то сразу почудился укор. А вдруг Максим окажется лишним, вдруг нет никакого повода для беспокойства, а интуиция – это просто банальная… ревность?

– Ключ внутри квартиры захлопнул. – На тебе, не так все просто.

– Как маленький.

Ладно, мелочовка на проезд нашлась в кармане. Была у Максима такая раздражающая маму привычка – кидать монетки в карман до тех пор, пока они своей тяжестью не прорывали подкладку куртки и не падали вниз, а потом едва слышно позвякивали при каждом движении. А когда куртка отправлялась в стирку, мама начинала выгребать все из-за подкладки с почти змеиным шипением: «Папа второй!» Ну второй же, не первый. Очень полезная привычка иногда – вот сегодня, например!

Автобус полз в пробке одуряюще медленно. Максим мысленно уже пробежал пару-тройку кварталов, срезал путь и теперь выскакивал на пересечении Российской и Центральной, а там четыре остановки по широкому бульвару, и все. Может, и вправду выйти из маршрутки?

Но логика была против. Он – не супермен, выдохнется минут через двадцать и поползет гораздо медленнее, чем сейчас, не выиграв ни минуты и даже проиграв.

В автобусе было душно. Какая-то дама с высокой прической обрызгала себя духами так, что ими пропахло теперь уже, наверное, все и всё.

В конце салона гундосил и ныл мальчишка, выпрашивая у матери новую игрушку.

Впереди, не обращая ни на кого внимания, обнимались влюбленные, и некоторые из пассажиров кидали на них озлобленные взгляды, а другие – умильно улыбались.

Максим бы, наверное, тоже улыбнулся. Но не сейчас.

– Если я срежу по Горького – никто не против? – крикнул водитель.

– А нам на Юбилейной выходить! – взвизгнула родительница с капризным сыном.

– Девушка, вы пешком быстрее дойдете, а нам из-за вас в пробке стоять! – неожиданно глубоким контральто отозвалась дама с прической.

– И что? Я с ребенком? Под дождем? – принялась спорить мамаша.

– Мама! Хочу выйти! – загундосил мальчишка.

– По-моему, ваш ребенок не против, – возразила ей дама.

– Решайте скорее, через три метра поворот на Горького, – вмешался водитель. – Если не успеем повернуть, встанем.

Тут уже на женщину с сыном набросились все. Она вскинулась было, а потом дернула сына за руку так, что он чуть не шлепнулся, и потащила к выходу, на ходу бросая нелестные фразы о всеобщем эгоизме и стадности. Швырнув водителю монеты, выскочила на повороте.

Автобус срезал путь и вынырнул как раз на пересечении Российской и Центральной, где недавно мысленно пробегал Максим. Здесь машины только начали собираться в неповоротливую гусеницу. Ловко вписавшись в самое ее начало, маршрутка относительно быстро устремилась вперед. Водитель оказался виртуозом.

– На парке остановите, – попросил Максим.

Выскочив, помчался, не обращая внимания на струйки дождя, неприятно холодящие щеки, на насквозь промокшие кроссовки, на лужи, с окончательно потонувшими в них листочками-корабликами.

– Молодой человек, куртку! – окликнула гардеробщица «Седьмого неба», когда парень сунулся было в зал.

Он стряхнул ее, мокрую, с себя не без удовольствия, сунул выданный номерок в карман джинсов и прошел в двери.