Эдуард Успенский - Лекции профессора Чайникова. Остров учёных. Пластмассовый дедушка

— Кто же это я получаюсь? — спросил он сам у себя. И сам же себе ответил: — Я получаюсь фальшивомонетчиком.

И еще он спросил сам себя:

— Чем же мне это грозит? — И сам же себе ответил: — Тюремным заключением на очень долгие годы. Вплоть до расстрела.

Он взял утюг и стал превращать фальшивомонетную машину в утиль.

Карцев-младший, Григорий Борисович, размечтался о должностях, кабинетах и правительственных автомобилях. И стали вырастать на разных столах и подоконниках необычные телефонные спецаппараты. И синие, и белые, и зеленые, и красные, и хромированные. И стали они звонить и разными голосами приглашать на совещания в самые важные места: в Верховный Совет, в Политбюро, гороно и даже в райжилкомиссию.

И еще голоса задавали срочные и чрезвычайно опасные вопросы:

— Григорий Борисович, как быть? Америка настаивает на том, чтобы мы уменьшили военную мощь. Что будем уменьшать?

Или:

— Григорий Борисович, есть мнение, что надо всю пшеницу в стране заменить сахарной свеклой. А в средней полосе выращивать верблюдов. Какие будут указания?

Младший Карцев перепугался. Отнял у отца утюг и тоже занялся избиением ни в чем не повинной техники.

И тут вошла метрополитеновская тётя Паша. И стало ей плохо. Она увидела валидольную трубочку и сунула таблетку под язык, чтобы сердце не остановилось. И стала думать: «Как же я это все уберу? Господи боже, помоги мне!».

И ее вдохновение, озарение и многолетняя мечта осуществилась. В комнате возник блестящий робот с веником и пылесосом. Он посмотрел вокруг и сказал усталым голосом:

— Бога нет, мамаша. Но мы вам поможем.

Гитара композитора Гладкова Геннадия Игоревича очень хорошо держала аккорд. Когда он в это утро вернулся домой, она все еще тихонько звенела. Люди в городе спали. И все улыбались во сне.

Все было чинно-блинно!

ХОРОШО!

Как посмотришь на карикатуры в газетах «Час пик», или «Пятница», или на иллюстрации в детских книгах, сразу отличишь картинки Николая Павловича Воронцова, потому что его герои особенные. Они смешные, неловкие, их можно узнать по особенному выражению лиц и странным жестам. В этом томе Николай Воронцов проиллюстрировал два произведения Эдуарда Успенского — «Пластмассовый дедушка» и «Лекции профессора Чайникова». Рисуя свои сюжеты, художник не только показывает нам, какой из себя был инопланетянин, приземлившийся в подмосковном поселке Перхушково, или как именно выглядел уважаемый профессор Чайников, Воронцов воссоздает в иллюстрациях целые миры, в которых живут и действуют герои Успенского. Об этих мирах он знает все: и какая музыка звучит в созвездии Стожары, и какие галстуки носили герои повестей. Он может нарисовать портрет знакомого или родственника любого персонажа, даже если о них в произведении не сказано ни строчки. Работая над книгой, он, наверное, переселяется в места обитания своих героев и в своем воображении ведет беседы, участвует в их делах, спорит.

Иначе как бы он так хорошо изучил мимику и жесты своих персонажей. Как и автор повестей, художник мечтает о добром мире, где все разумно и красиво, и эта мечта, как доказательство «от противного» в школьных теоремах по геометрии, охватывает нас, когда мы рассматриваем картинки художника. У Воронцова много учителей, которых он выбрал себе в разных странах мира, в разных течениях искусства рисовать смешно, это очень известные художники. Но, пожалуй, самые главные авторитеты для него… Аркадий Райкин и Чарли Чаплин. Потому что персонажи этих актеров, как и персонажи художника, вызывают желание быть лучше.

Как будет развиваться дальше талант молодого художника — никто не знает. Потому что нет гарантии, что Воронцов не станет артистом, например, или исследователем морских глубин. Такой он необычный человек. Жил, учился, стал физиком, разбирался в разных тонких вещах, необходимых, чтобы, например, хорошо летал космический аппарат. А потом вдруг взял да и стал… художником. А может, это у него навсегда — любить рисовать?!