Татьяна Русакова - Фея Бориса Ларисовна [Повесть]

Тот насупился. Конечно! Уже нажаловалась!

— Я её не хотел пугать, — буркнул он. — А домой я всегда сам хожу!

Мама потянула Юньку за руку и усадила рядом с собой на диванчик.

— Понимаешь, сынок, — серьёзно проговорила она, — бабушки всегда за своих внуков беспокоятся. А Митя ещё и очень сильно болел, когда был маленький. Так сильно, что все боялись его потерять. Митя вырос, а страх остался. Потому Маргарита Игоревна и не отпускает его от себя ни на шаг. А если бы Митиной бабушке с сердцем плохо стало?

Юнька хотел сказать, что бабушка у Митьки Кулика ещё какая здоровая! Но вспомнил, как та задыхалась, слова сказать не могла, когда увидела половинки Митьки в комнате с диваном, и голову опустил.

— Ты просто об этом не подумал, да? — вздохнула мама.

Юнька кивнул.

— Ну ладно. — Мама улыбнулась. — Хорошо, что ты понял. Не забудь завтра подойти к Маргарите Игоревне и попросить прощения. Она ведь Ларисе Борисовне слово дала, что тебя до дома проводит, а ты её так подвёл! Не забудешь?

Юнька помотал головой. Конечно не забудет!

— Только ты ей скажи, пожалуйста, чтобы она меня домой не провожала! — горячо попросил он. — Я же большой и… это… самостоятельный!

Мама рассмеялась и притянула его к себе.

— Иди сюда, самостоятельный мой. — Мамина лёгкая ладонь взъерошила Юнькины волосы. — Ну, как день прошёл? Понравилась экскурсия?

Юнька уселся к маме на колени и принялся рассказывать о «Ничоси», но без конца прерывался — спрашивал о том, чего не понял. Поначалу он вообще больше спрашивал, чем говорил. Они всегда так с мамой беседовали. Мама всё-всё могла объяснить, но сегодня даже она терялась и не могла понять, о чём Юнька спрашивает. Правильно, мама же не была на экскурсии и не видела, какие там чудесные вещи показывали!

— Нет, сын, так невозможно! — вздохнула мама. — Придётся нам ещё раз вместе туда сходить. В это твоё…

— «Ничоси»! — просиял Юнька.

— Что это за слово такое? — удивилась мама.

— Не знаю… японское, наверное, — пожал плечами Юнька.

Мама подумала и вдруг рассмеялась:

— И вовсе не японское. Это же так «Ничего себе!» сократили. «Ничоси!»

Юнька даже рот открыл от неожиданности. И точно!

— Ладно, вставай. — Мама столкнула его с колен. — Давай уже мыть наш сладкий пол. Ты же у меня голодный, наверное.

Они только поднялись, и тут маме эмэмэска пришла. Мама взглянула на экран и засмеялась.

— Какое чудесное фото!

Юнька под руку мамы подлез и тоже посмотрел. Оказывается, это Бориса Ларисовна его фото на стуле прислала. Юнька снова удивился, какой он маленький.

— Она точно колдунья, — доверчиво сказал Юнька маме.

А та улыбнулась и поцеловала его в нос.

— Вот это я точно могу объяснить, — весело сказала она. — Сиденье стула на полу нарисовано, далеко, да? А остов стула — ножки, спинка — торчат из пола гораздо ближе. Поэтому кажется, что они огромные, а ты маленький. Ты ведь во-он как далеко сидишь. Что с тобой? — спросила мама, заметив, что Юнька вдруг погрустнел.

— Никакого колдовства? — уточнил он.

— Оптическая иллюзия, — серьёзно подтвердила мама. — Ты почему расстроился?

— Так, ничего…

Он ещё раз с надеждой посмотрел на фотографию. Нет, всё правильно мама сказала. Если Бориса Ларисовна никакая не колдунья и не фея, то и спасти Елену Сергеевну она не сможет.

Что делать дальше, Юнька не знал. И это была катастрофа почище сахарного пола и Митькиной бабушки!

Лутикова оставалась последняя надежда: что Елена Сергеевна как-то даст знать, где её держат феи. И он очень обрадовался, когда увидел цветной нитяной хвостик в боковом кармане своего рюкзака. Как он туда попал? Юнька только на минутку отошёл от парты тетради сдать. Вернулся, стал доставать учебники — и на тебе!

— Что там? Дай! — закричал Петька Владимирский. Увидел же!

Но Юнька не дал. Петька хоть и большой, зато неуклюжий. Юркий Юнька при Борисе Ларисовне не стал драться, сбежал в коридор. Ребята следом выскочили. Окружили Лутикова:

— Ну давай, читай!

Юнька растерялся. Он надеялся разобрать записку в одиночку, а потом рассказать всем. Читать у Юньки получалось уже намного лучше, чем раньше, но всё-таки ещё медленно. Пока разворачивал листок, повторял про себя: «Только бы записка короткая была!» Но хоть листочек и оказался небольшим — от блокнота, — написано было много. Лутиков нахмурился, отвернулся от ребят и зашевелил губами. Зря он это сделал! Юнька только и успел, что прочитать своё имя, как подлый Петька вырвал у него записку.