Татьяна Русакова - Фея Бориса Ларисовна [Повесть]

Когда ребята вошли в класс, невольно примолкли — интересно же, сразу заметит или нет. Ника сейчас же ахнула, и все загалдели и засмеялись.

— Поздравляем! Поздравляем! — зашумели ребята.

Ника так и сияла от счастья. Она гладила ромашки, смеялась и всё повторяла:

— Спасибо, ребята! Мои ромашечки любимые! Как вы догадались?!

Тут и звонок прозвенел. Ребята за свои парты прошли.

Юнька сидел и улыбался. Никогда не думал, что так приятно подарки дарить.

А письмо от Елены Сергеевны в тот день Ника нашла. Оно было в подарочном пакетике, который висел на крючке Никиного стола. Вместо бантика на пакете красовалась перевитая цветная нить. Всё как положено у фей!

Юнька одного не понял: с самого утра весь класс возле этого стола крутился, как же никто пакетик не заметил?!

уть от кабинета музыки до класса длинный, но сегодня ребятам хотелось, чтобы он и вовсе не кончался.

— Мне жаль, но первый «А» в концерте для мам не участвует, — сказала Вера Васильевна, доведя ребят до кабинета.

Бориса Ларисовна подняла брови и взглянула на класс. Все потупились и так и стояли, хотя перемена вовсю уже шла. Даже Юньке и то было стыдно. Как же так — не будут участвовать? Ведь пригласительные мамам уже вручили! Как теперь сказать, что выступать им не разрешили?!

И угораздило же их забыть! Ещё на прошлом уроке музыки ребята договорились с Верой Васильевной, что песню надо выучить втайне от мам, чтобы не испортить сюрприз. Но тут Елена Сергеевна попала в плен к феям. Потом случился Никин день рождения, и ребята весь вечер делали ромашки. А про песню только сегодня вспомнили!

Девочки уже тихонько всхлипывали, а мальчики мужественно сопели, когда Бориса Ларисовна, строго глядя на них, сказала:

— А я-то хотела, чтобы завтра вы с этой песней поучаствовали в прослушивании на школьный «Голос»! Придется, видимо, отменить.

Ребята и вовсе переполошились.

— Как — «Голос»? В нашей школе прослушивания? — закричали все разом. — Ой, Лариса Борисовна! Ну, Верочка Васильевна! Мы всё выучим! Мы сегодня выучим, а завтра споём! Правда-правда!

Учительницы переглянулись.

— Как вы думаете, Лариса Борисовна, можно им верить? — спросила Вера Васильевна.

— Ну после того, как они забыли один раз, вряд ли, — покачала головой Бориса Ларисовна и замолчала, как будто раздумывая.

Наступила оглушительная тишина. Она длилась и длилась. Юнька в этот момент лучше чем на музыке понял, что такое пауза.

— Я думаю, Вера Васильевна, — наконец произнесла Бориса Ларисовна, — завтра на прослушиваниях мы с вами всё и увидим.

— Ура-а-а! — закричал первый «А». — Спасибо! Мы не подведём!

— Ну, петь-то вы будете по одному, — заметила Бориса Ларисовна. — Так что каждый отвечает за себя.

Юнька, который на музыке часто только рот открывал, приуныл. Но потом решил, что до завтра времени навалом. Пока мама с работы не пришла, он песню точно выучит! После уроков скорей-скорей домой побежал. Даже ни разу с горки не скатился.

Дверь открыл — и сразу за компьютер. Включил и пошёл искать бумажку со словами. К счастью, Юнька хорошо помнил, где он бумажку от мамы спрятал, быстро нашёл. Сел слова читать. Надо было хотя бы первую строчку разобрать, чтобы в поисковик ввести. До конца ему точно не осилить — вон сколько понаписано! А уж о том, чтобы выучить по листку до прихода мамы, нечего и мечтать. Лучше он сейчас найдёт готовую песню, послушает — и запомнит. Эх, жаль, нет у Юньки смартфона. Сказал бы ему: «О’кей, Гугл, спой мне песню про маму!», тот бы нашёл в интернете сразу. И читать не надо было бы.

Юнька вздохнул и, склонившись над листком, стал водить по нему пальцем: «Ма-ма…» Так, это легко.

Что там дальше? «Ма-ма!.. Т-во-я…»

Твоя? «Твоя мама», что ли? Юнька пожал плечами. Ну, моя, и что? Он нахмурился и принялся читать дальше, шевеля губами от усердия: «Т-во-я у-лы-б-ка». О, «улыбка» получилось! А-а-а, так это не мама твоя, а улыбка твоя! То есть мамина.

Лутиков перевёл дыхание и продолжил: «у-лы-б-ка со-л… со-л-ны-ш-ка… Солнышка?»

Юнька снова нахмурился. Ничего не понятно. Так чья улыбка — мамы или солнышка?