Октав Панку-Яшь - Долго еще до вечера?

— Обыкновенный мешок, — оборвал я его. — Без претензий.

— Будет сделано! До свидания! — в один голос ответили шофер и его помощник и, подкрутив заводной ключик, уехали.

Что случилось после отъезда грузовика, я рассказываю словами его водителей. Пожалуйста, послушайте.

Выехав за ворота, мы стали совещаться. Если нам нужна красная шуба, красная как огонь, то самое верное — ехать на сталеплавильный завод. Что мы и сделали и встретили там друга, молодого сталевара, который живет в нашем доме. Как жизнь, как здоровье, что поделываешь — и наконец, быстро покончив с любезностями, прямо попросили:

— Нам нужна красная шуба, красная, как огонь в твоей печи. Для Деда Мороза.

— С удовольствием, — сказал он. — Только вы немного опоздали. Почему не приехали к Новому году?

— А мы думали, что как раз вовремя подоспели. Ведь сегодня — канун Нового года.

— Ну и что? — говорит. — Это у других, а не у нас, не на нашем заводе. Мы Новый год встретили еще месяц назад, когда кончили свои годовые планы. Теперь работаем в счет февраля, если не марта. Поздно вы спохватились. У нас год кончается много раньше. Учтите.

— И теперь уже ничего нельзя сделать? — спрашиваем.

— Попытаюсь, — говорит. — Будет у вас шуба.

— Красная? Красная как огонь?

— Разумеется. Вот сейчас выдадим плавку…

И когда плавка была готова, сталевар преподнес нам шубу. Чудесную шубу! Мы поблагодарили его и поехали искать золоченые пуговки, чтобы горели, будто кленовые листья осенью. Где их искать! Мы остановились перед домом, который привлек наше внимание своей необычностью. Повсюду — снег. Дети катаются на санках, играют в снежки. А во дворе того дома еще осень. Кленовые листья на ветках горят золотом, как бывает осенью. Откуда такое чудо?

— Никакого чуда нет, — прочирикал скворец. — Здесь живет один мальчик, лучший математик в школе. Нынче осенью он получил Первую премию на математическом конкурсе, о котором даже в газетах писали. Поэтому осень, чтобы напоминать мальчику о его блестящем успехе, решила остаться у него во дворе. Вот и все. Никакого чуда…

Что еще сказать? Мы набрали золотистых кленовых листьев и поехали дальше. Теперь мы знали — куда. Мешок можно найти в первом встречном селе. И мы на большой скорости направились к первому встречному селу. По дороге увидели девочку и попросили ее дать нам мешок, обыкновенный мешок, как все мешки.

— О-о! — сказала девочка. — Если вам надо, чтобы как все наши мешки, значит, нужен большущий- пребольшущий. Когда-то здешние жители получали малые урожаи и носили их в мешках для малых урожаев. А сейчас урожаи в кооперативе всем известно какие большие! А для больших урожаев и мешки надо большие. Обыкновенный мешок, мешок, как все мешки, у нас — о-го-го! — какой пребольшущий! Но я вам дам один. Когда папа привез в нем заработанное зерно, то и мама, и дедушка помогали ему поднимать этот мешок на чердак. Я сейчас его принесу.

И принесла.

Здесь рассказ водителей грузовика кончается — когда они принесли мне красную шубу, красную как огонь, с золочеными пуговками, которые горели, будто кленовые листья осенью, и мешок, как все мешки. Бороду я раздобыл сам. Мне ее с удовольствием уступил на время мой старый друг, капитан корабля. Я оделся Дедом Морозом и созвал всех детей из нашего дома веселиться вокруг разукрашенной елки. Мы ели конфеты, смеялись, шутили. Ах, как я люблю смеяться и шутить! Даю слово, в любой момент готов уступить самую большую неприятность за пустяковую улыбку и променять битком набитый печалью сундук на одну маленькую шутку, такую маленькую, что уместится в наперстке.

ВЧЕРА УТРОМ НА снежной горке я насчитал десять санок. Нет, ошибаюсь. Только девять. Десятые — ранец, превращенный одним второклассником в санки.

Этот случай испортил мне все настроение. Какая непростительная ошибка: насчитать десять санок, когда их на самом-то деле девять! Ошибиться может любой, но чтобы это случилось со мной? Как раз со мной, который, с тех пор как знает себя, всегда был очень силен в арифметике? Этого я не мог себе простить. Когда я, ребята, был в вашем возрасте, я был так сообразителен и толков и так силен в арифметике, что, если бы вы разбудили меня среди ночи и спросили бы, например, сколько будет один да один, я бы в то же мгновение без карандаша и бумаги, без палочек и без счет с шариками и птичками, а исключительно в своей разумной голове сосчитал бы и ответил: «Два!»