Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается [книги 11-13] [сборник litres]

– Внимание! – Голос судьи Штраус послышался совсем близко и прозвенел над толпой, сопровождаемый стуком судейского молотка, при помощи которого судьи добиваются всеобщего внимания. – Внимание! Сейчас начнется заседание! Прошу всех занять свои места!

– А как нам занять свои места, – спросил какой-то мужчина, – если мы их не видим?

– Пошарьте руками! – посоветовала судья Штраус. – Правее. Дальше. Дальше. Дальше. Даль…

– Ой!

– Не так далеко, – сказала судья. – Вот! Садитесь! Остальные – делайте как он!

– А как же нам делать, как он, – спросил другой мужчина, – если мы его не видим?

– Можно подсмотреть? – спросил еще кто-то.

– Ни в коем случае! – сурово ответила судья Штраус. – Наша система правосудия несовершенна, но другой у нас нет. Напоминаю, что три судьи Верховного суда не завязывают себе глаза, и если вы станете подсматривать, то будете виновны в неуважении к суду! Кстати, слово «неуважение» означает принижение или отказ от признания достоинств…

– Я знаю, что значит слово «неуважение»! – сказал голос, который Бодлеры не узнали.

– Я разъяснила значение этого слова ради Бодлеров, – сказала судья Штраус, и дети склонили головы в том направлении, откуда доносился голос судьи, хотя сироты прекрасно знали, что означает слово «неуважение», с тех самых пор, когда Дядя Монти водил их в кино. – Бодлеры, три шага направо. Еще три. Еще один. Ага! Вот и ваша скамья. Садитесь, пожалуйста.

Бодлеры сели на одну из деревянных скамей, которые стояли в вестибюле, и услышали шаги управляющего, который оставил их одних и нырнул в толпу рассаживавшихся постояльцев. Наконец, судя по гулу, все так или иначе уселись, и после нескольких ударов молоточка и призывов к вниманию толпа умолкла. Судья Штраус начала заседание.

– Добрый день, дамы и господа и все прочие слушатели, – сказала она. Ее голос доносился откуда-то спереди и справа от Бодлеров. – До сведения Верховного суда дошло, что некие злодеяния остались безнаказанными и что злодейство продолжается и достигло настораживающих масштабов. Мы планировали провести заседание в четверг, однако после смерти мистера Денумана стало ясно, что в интересах правосудия и всех благородных людей суд должен состояться раньше. Мы выслушаем всех до единого свидетелей и раз и навсегда установим, кто несет ответственность за вышеупомянутые злодеяния. Виновные будут переданы в руки властей, которые дожидаются нашего решения у входа в отель и обязаны следить, чтобы во время заседания никто не сбежал.

– Да, кстати, – добавил Граф Олаф, – после заседания все приглашаются на мою остромодную вечеринку с коктейлями! Я буду особенно рад состоятельным дамам!

– Это моя вечеринка! – зашипел голос Эсме Скволор. – Модным мужчинам – бесплатные подарки!

– Подарки всегда бесплатные, – сказал не то Франк, не то Эрнест.

– Тишина в зале! – сказала судья Штраус, постучав молоточком. – Мы будем обсуждать общественную справедливость, а не общественные мероприятия. А теперь прошу обвиняемую сторону встать и сообщить для протокола свои имена и род занятий.

Бодлеры, помедлив, поднялись.

– И вы тоже, Граф Олаф, – твердо сказала судья Штраус.

Деревянная скамья рядом с Бодлерами скрипнула, и они поняли, что знаменитого злодея тоже посадили на эту скамью и сейчас он стоит рядом с ними.

– Имя? – спросила судья.

– Граф Олаф, – ответил Граф Олаф.

– Род занятий?

– Антрепренер, – ответил Олаф, употребив вычурное слово, которым называют тех, кто устраивает театральные представления.

– Признаете ли вы себя виновным? – спросила судья Штраус.

Дети подумали, что они так и слышат, как губы Графа Олафа трутся о его грязные зубы, растягиваясь в улыбке.

– Как можно, ваша честь, я несказанно невиновен, – заявил он, и по толпе, словно круги по поверхности пруда, пробежал ропот.

– Можете садиться, – сказала судья Штраус, постучав молоточком. – Теперь вы, дети. Имена?

– Вайолет Бодлер, – сказала Вайолет Бодлер.

– Клаус Бодлер, – сказал Клаус Бодлер.

– Солнышко Бодлер, – сказала Солнышко Бодлер.

Дети услышали скрип пера и поняли, что судья записывает все их слова.

– Род занятий?

Как отвечать на этот вопрос, Бодлеры не знали. Я думаю, вы понимаете, что в подобных обстоятельствах слово «занятия» обычно означает работу, но Бодлеры работали лишь урывками – здесь это выражение означает «У них было очень много разных занятий, но занимались ими сироты лишь короткое время и в крайне необычной обстановке». Правда, это слово может относиться и к тому, как человек вообще проводит досуг, но детям совсем не хотелось вспоминать все те ужасы, которые занимали их в последнее время. Бодлеры все думали и думали, и наконец каждый дал тот ответ, который казался ему подходящим.