Евгений Лесников - Призыву по возрасту не подлежит

— Отдать носовой!

— Отдать кормовой!

Мостки поплыли назад, быстро удаляясь. На высокой круче, что нависла над водой, стояла какая-то женщина: чья-то мама или жена. Димка сорвал бескозырку и замахал ею над головой. Женщина тоже махнула в ответ.

Бронекатер стремительно несся вперед, к Сталинграду.

Над городком, разбросанным по склонам невысоких гор, стояла ночь, глухая, непроницаемая. Тревожно-настороженная фронтовая ночь. В домах ни огонька, на улицах ни искорки, у входа в бухту не горят буи и створные огни. Вязкую густую тишину нарушают только шаги патруля, рокот прибоя да скрип швартовых у причала.

Димка проверил и приготовил к выходу в море все сигнальное хозяйство. Руки замерзли на холодном ветру. Он сунул их в карманы «канадки» — куртки с капюшоном из водонепроницаемой ткани, подбитой мехом, — подарок лейтенанта Евдокимова.

На посту службы наблюдения и связи замигал чуть видный огонек сигнального фонаря. Сигнальщик с поста вызывал «морской охотник», дежуривший по дивизиону. Ему ответили короткой вспышкой фонаря. С поста начали передавать сводку погоды. Димка тоже стал читать: «Ветер — четыре балла, море — три… облачность…» Про облачность и так все ясно: низкие тучи неслись над морем, никакого просвета. Это хорошо: через час — выход в море. В такую погоду только и подбираться к вражескому берегу.

Туча, подхваченная ветром, проплыла. Прекратился начавшийся было дождь. Но воздух по-прежнему был насыщен влагой. Вдали сверкали молнии. Они напоминали огненные всполохи «катюш», которые били тогда из-за заречных лесов по Сталинграду.

Димка ясно вспомнил первую боевую свою операцию.

…Катер на предельной скорости несся к берегу, а над ним с уханьем летели огненные стрелы «катюш». Евдокимов любил прорываться именно в такие минуты. То задание было у них очень серьезное: уничтожить вражескую кочующую батарею, которая охотилась за нашими судами, доставляющими в Сталинград боеприпасы и продовольствие.

Димка помнит, как несся бронекатер вдоль берега, словно нарочно подставляя себя под выстрелы вражеской батареи. И фашисты не выдержали. Первый снаряд взметнул водяной столб за кормой судна. Катер стал менять курс, упрямо продолжая двигаться вперед. Еще выстрел, еще вспышка на том берегу, в черноте… Артиллеристы на катере засекали вражью батарею, и вдруг — оглушительно грохнуло носовое орудие, потом — кормовое. Один выстрел, другой, третий… Комендоры нащупывали батарею. Кто скорей, у кого крепче нервы, лучше выучка! И вдруг шквальный огонь на поражение! Димка открыл рот, зажал ладонями уши, чтобы не полопались барабанные перепонки. Вцепился в леера: на крутом повороте бронекатер лег на борт. Никогда не думал Димка, что орудия судна могут вести такой ураганный огонь! Несколько минут потребовалось комендорам, чтобы подавить батарею! Это боевое крещение мальчишка запомнил на всю жизнь.

А потом были еще бои, прорывы, ночные рейды.

По ночам бронекатер прорывался к городу по нескольку раз, а днем Димка постигал азы флотской службы, учил сигнальную азбуку. Мальчишка старался, знал, что Евдокимов хочет отправить его на берег, подальше в тыл, и радовался, что пока нет такой возможности.

А когда ударили заморозки и по Волге пошла шуга, у берегов появился лед. Неповоротливые баржи и баркасы уже не могли пробиваться к берегу. Только одни катера и действовали еще, помогая защитникам. В памяти Димки навсегда запечатлелись те грозные ночи: дымящийся сталинградский берег, небо, полыхающее огнем, кипящая от разрывов вода…

Потом Волгу накрепко сковало льдом, и бронекатера ушли в затоны. Экипаж перевели на Черное море, где тоже шла жестокая битва с фашистами. И Димка понимал, что от их успехов здесь зависит и успех в Сталинграде.

Из родного города стали приходить хорошие вести. Немцы выдохлись, армия Паулюса взята в кольцо, которое постепенно затягивалось.

— Климов!

— Я, товарищ лейтенант! — тихо ответил Димка, очнувшись от воспоминаний.

Почувствовал на плече теплую ласковую руку.

— Не замерз?

— Никак нет!

— Ну ничего, сейчас будет жарко, — пообещал Евдокимов.

…«Морские охотники», как тени, метнулись к выходу из бухты, растаяли в ночной мгле, затерялись среди волн. Грохот моря глушил рокот моторов. Головным шел «морской охотник» старшего лейтенанта Барадзе, в кильватер ему — катер Евдокимова.

Косматые тучи неслись над морем. «Морской охотник» нырял, зарывался носом в волну, поднимая брызги. Димка затянул застежки так, что из-под капюшона виднелись только глаза да нос. Он — весь внимание, наблюдает за морем: мало ли опасностей подстерегает суда: и мины, и сторожевики, и артиллерия на берегу.