Евгений Лесников - На Смоленской тихо

– Мама, мама, – бросился к ней Лева. – Он у меня марки украл!

– Какие марки? О чем ты говоришь?

– Подавись ими, псих! – Димка бросил марки на стол и пошел к двери.

– Дима, подожди, – остановила его Эмилия Наумовна. – Что у вас произошло?

– Мне тетя Юля марки дала взамен денег для голодающей Индии, а он говорит, что это его.

– Это не такие, те для детей… А эти мои, мои, – захныкал Лева. – Я нечаянно у тувинской марки уголок оторвал. Вот, посмотри, – он показал треугольную марку Тувы.

– Подожди, я ничего не понимаю: марки, тетя Юля… Расскажите толком, что у вас произошло?

Лева, всхлипывая и размазывая по щекам слезы, рассказал об испанских детях, голоде в Индии и священных коровах. Брови Эмилии Наумовны поднялись и застыли, как два вопросительных знака.

– Мой бог, какую чушь ты несешь! Да здоров ли ты?

– Здоров, что ему сделается. Нам Юлька про Индию рассказывала, – объяснил осмелевший Димка. – А теперь он ко мне лезет.

– А где те марки, что тетя Юля дала Леве? – спросила Эмилия Наумовна.

– У тебя в сумке, – всхлипывая, показал Лева. Эмилия Наумовна разложила на столе все марки.

– Это, правда, марки Красного Креста, – Эмилия Наумовна отложила в сторону большие голубые марки с бело-красным крестом. – А это почтовые, из Левиной коллекции. – Как же вы могли поверить? Нет, я этого так не оставлю! Я пойду… Я выведу эту мошенницу на чистую воду…

Виолетта хлопнула крышкой пианино.

– Дадут когда-нибудь спокойно заниматься в этом доме? И никуда ты не пойдешь, и ничего не сделаешь, и Юлька об этом знает. Поэтому она так бессовестно и надула мальчишек. – Виолетта, заносчиво подняв голову, вышла из комнаты.

– Как ты разговариваешь с матерью? – Эмилия Наумовна выбежала следом за дочерью.

– Ладно, я тоже пойду, – сказал Димка.

– Что ты так быстро? – спросил Лева. – Хочешь, я тебе на скрипке поиграю?

– Всю «жизнь мечтал послушать, как ты пиликаешь, – буркнул Димка и пошел к двери. Лева не отставал.

– Извини меня, я не хотел… Я думал…

– Ладно, хватит тебе оправдываться, – примирительно сказал Димка.

Васька, увидев Димку в обществе Левы, удивился: с Левой не стал бы дружить ни один уважающий себя мальчишка. Мальчишки, с которыми знался Васька, были драчуны и задиры. Каждый из них умел постоять за себя. Случалось, дрались без всякой причины, «на любака», просто так, чтобы подраться. Это была своего рода игра, разновидность бокса. Дрались по соглашению, до первой крови или до тех пор, пока один из дерущихся не почувствует, что соперник сильней, и не сдастся. Гоняли по улице футбольный мяч или целыми днями пропадали на Волге: ловили рыбу, купались и делали набеги на заволжские сады и огороды. Лазали через забор в кинотеатры «Спартак» и «Красная звезда». Словом, все мальчишки были обыкновенными, нормальными мальчишками, а Лева был не такой. Он целыми днями играл на скрипке, а когда ему это становилось невмоготу, выходил на улицу и садился на лавочку около калитки. Сам он к мальчишкам подходить боялся, а они его не звали. Если же кто-нибудь из них подходил, Лева краснел и так смущался, что из него нельзя было вытянуть ни слова. Мальчишка думал, что Лева задается, не хочет с ним разговаривать, и давал ему затрещину. Лева убегал домой и жаловался родителям. Эмилия Наумовна после этого долго не разрешала ему выходить на улицу. Лева сидел во дворе на ступеньках лестницы и скучал в одиночестве. Два раза в неделю он ходил в кино, только не как все нормальные мальчишки, а с мамой. Эмилия Наумовна брала его за руку и вела так на виду у всех до самого кинотеатра. И вот теперь Димка променял его, Ваську, на этого хлюпика. Стоит с ним и рассусоливает, как с самым лучшим другом. Васька сказал сердито:

– Что ты связался с этим заморышем? Айда на Волгу.

– Может, он тоже пойдет с нами, – Димка подтолкнул Леву в бок. – Пойдешь?

Леве надоело быть одному, хотелось завести друзей, он расхрабрился и решительно заявил:

– Пойду.

– Вот видишь, – Димка торжествующе посмотрел на Ваську. – Пошли, Лева.

– Иди, иди, – прошипел Васька, – посмотрим, что ты запоешь на Волге.

Лева шел рядом с Димкой, неуклюже поднимая ноги, боясь набрать в сандалии песку.

– Сними ты свои сандалии. Смотреть противно, вышагивает, как гусь, – и Васька, передразнивая Леву, показал, как тот вышагивает.

Лева разулся, но его ноги не привыкли к горячему песку, и он шел на цыпочках, часто перебирая ногами, отчего выглядел еще смешнее.

– Глянь-ка, балерина, – засмеялся Васька. Димка показал ему кулак, и Васька оставил Леву в покое.