Петр Голубовский - История Смоленской земли до начала XV столетия

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России»

Говорить о важности разработки русской истории по областям мы считаем совершенно излишним, так как этот вопрос выяснялся не раз. До сих пор остается неразработанной история земель Смоленской и Полоцкой. Труды Мурзакевича, Никитина, отчасти Турчиновича, как и вышедшие недавно очерки по истории Смоленска 1, представляют собою не более как компиляции, не имеющие никакого научного значения. Тем же характером отличаются кое-где раскиданные в газете «Смоленский Вестник» статьи, посвященные истории Смоленской земли, за единичными исключениями. Вообще, статьи, встречающиеся кое-где в ученых и неученых изданиях, не охватывают истории смоленских кривичей в ее целом, а касаются, или случайно, или специально, лишь отдельных ее вопросов.

В предисловии к нашей работе «Печенеги, торки и половцы до нашествия татар» мы говорили: «В своем труде мы обращаем главное внимание на источники первой руки, стараемся собрать свидетельства русские, византийские и арабские (а теперь прибавим: немецкие, польские и латинские), сделать им пересмотр и на основании только этих источников сделать свои выводы. Мы не излагаем всех теорий, существующих по тому или другому вопросу, и не разбираем их, считая это совершенно излишним балластом: раз мы строим свои выводы на основании источников первой руки, то этим самым возражаем против тех мнений, с которыми мы не согласны. Мы не пишем истории разработки вопроса, а исследуем самый вопрос. Совершенно иное дело – насколько верны наши собственные выводы. Это решать не нам. Мы желаем, чтобы нам были указаны наши ошибки на основании источников первой руки. Ими же, и только ими одними, мы будем и защищать свои положения». Этих же самых взглядов мы держимся, тому же методу исследования мы следовали и теперь.

Во все продолжение нашей работы мы встречали сочувствие и поддержку советами и указаниями у В. С. Иконникова, В. Б. Антоновича и И. В. Лучицкого. Всем им мы приносим искреннюю благодарность.

П. Голубовский

Киев.

Январь 1895 г.

Одно из восточнославянских племен, кривичи, как мы увидим далее, заняло огромные пространства в северо-западной и северной части восточноевропейской равнины. Оно не было тут автохтоном, а явилось сюда из другой страны и, конечно, в продолжение многих веков мало по малу колонизировало ту обширную область, на которой застает его история. Общепризнано, что в отдаленные от нас времена, когда зарождалось русское государство, и еще далее, когда происходила колонизация славянского племени, вся восточная Европа была покрыта непроходимыми девственными лесами, и что единственными путями для передвижения и зимою, и летом являлись реки, чему ясные доказательства мы находим уже в исторический период жизни древней Руси. Реки не могут, таким образом, служить препятствием для расселения племен.

Другое дело обширные болота, которые простирались в те времена на огромные протяжения. Они препятствовали движению, затрудняли сообщения между первобытными колонистами, разбрасывали их в разные стороны. Первыми местами поселений должны были сделаться возвышенности, или лучше, сухие приподнятые местности, шедшие или вдоль берегов рек, или простиравшиеся на водоразделах между речными системами. Но тут нужно было выдержать не менее упорную борьбу. В другом месте мне приходилось уже говорить о значении леса в истории paсceлeния славянских племен по равнине восточной Европы 3. То или иное племя, расселяющееся вдоль берегов какой-нибудь реки, достигало водораздела. Река, обличавшая это движение, прекращалась, только сплошной стеной стоял непроходимый лес. К этому препятствию очень часто присоединялось новое. Иногда эти плоские возвышенности, более или менее обширные, представляют котловины, вследствие чего атмосферные осадки в огромном количестве скопляются на них и образуют целый лабиринт озер и обширных болот. Начиналась борьба с лесом, который совместно с непроходимыми трясинами задерживал дальнейшее движение человека.