Владимир Черевков - Человек-университет

— Петра, выдь в сенцы.

— Ну, чо ты?

— Мишку Ломоносова бить будешь?

— А пошто?

— Пошто, пошто! Либо не знашь? Больно он умен стал. Намедни дьячок без тебя сказывал: все вы де бурьян негодный супротив моего Михайлы; всех вас де Ломоносов грамотою произошел, а вы ему и на лыко для лаптей не гожи… Зато на его бока наши кулаки будут гожи. Понял?

— Ну, ин ладно, поучим его.

В этот вечер Миша Ломоносов, сын рыбака-помора, претерпел первое за науку гонение. Трое ребят подстерегли его за околицей. Накинув своему сопернику тулуп на голову, они учинили над ним короткую, деловитую расправу. «Чтоб не хвастал своей ученостью!»

О грамотее Ломоносове знали не только в родном его селе Денисовском, расположенном на островке у Белого моря вблизи Холмогор. Слава о нем распространилась далеко за пределы этого села, по всей Куроостровской волости. И даже из других мест Архангельской губернии приезжали в праздничные дни охочие люди к Василию Дорофеевичу Ломоносову.

Радушный хозяин, попотчевав как след гостей, с важным видом кликал сына:

— А ну, Михайло, сказывай нам нынче про святого великомученика Гервасия.

И светловолосый парнишка наизусть рассказывал надоевшие ему сказки из «Жития святых».

Прослушав до конца, разнеженные гости ласково трепали Михайлу по плечу и удивленно спрашивали:

— Да сколь тебе годов-то?

— Рожден в 1711, — торопливо отвечал он и спешил уйти — как бы еще чего не заставили!

Михайло уже тяготился своей «ученостью». Слишком хлопотна она: и отцу угождай «житиями», и на клиросе читай, и в хору пой, и все — одно и то же, ничего нового, ничего для самого себя. И ученость-то эта сводилась к знанию церковных книг, которые все перечитал уже Михайло в округе. А его волновали такие вопросы, о каких и помину не было в этих книгах.

— Вот чудодей! Отчего снег идет! — ворчал отец, когда Михайло обращался к нему за разрешением этих вопросов. — От бога это все, от него, брат, — и толкал докучного сына. — Поди-ка лучше сеть почини, время-то зря проводишь.

Дьячок отвечал по-другому, витиевато и запутанно, но сводил к тому же:

— Зрю печать божию на челе твоем, любезный Михайло, — говорил он умильно, лаская его маленькими глазками, — великие вопросы тревожат твой ум, но не тщись напрасно, все и вся в руце божией.

Конечно, такая постоянная ссылка на бога показывала умному мальчугану только полное невежество окружающих его людей и не могла удовлетворить его пылкую любознательность. В поисках пути к знанию он наткнулся на раскольников-беспоповцев. Благообразные начетники, складно и уверенно говорившие обо всем, показались Михайле знающими то, что неведомо другим, и он тайком от отца вошел с ними в связь. Два года хитрые мужички водили его вокруг да около. Много перечитал у них жадный Михайло, но все это тоже было церковное, а он боялся даже признаться себе, что книги этого сорта просто надоели ему. Наконец, что называется с ножом к горлу, он потребовал ответа: почему светит солнце? Как получается радуга?..

Важный беспоповец расправил длинную седую бороду и глубокомысленно покачал головой.

— Не нашему грешному уму, парень, выпытывать у бога его тайны…

Михайло не дослушал начавшейся проповеди и перестал водиться с раскольниками.

Особенно любил Михайло выезжать с отцом на рыбную ловлю в открытое море. Перед его глазами расстилалась тогда безграничная водная равнина, и огромный небесный шатер со всех сторон замыкал ее края. Что там, за этими голубыми пределами?.. Михайло сидел у руля и думал о величии природы и о могуществе человеческого ума, который побеждает эту природу.

Вот сейчас — сколько верст под лодкой внизу? А они с отцом без опаски плывут над этой страшной пропастью и, поймав ветер в тугие паруса, заставляют везти их, куда надобно…

А что там, на самом дне? Поди, тоже идет какая-нибудь своя жизнь, и нет ей до нас никакого дела, как нет дела зверью в лесах или самоедам, что на берегах реки Мезени. Все живет по-своему, а нам кажется, что иначе, как мы, и жить нельзя…

Вот чайка взвилась вверх, блеснув на солнце острым белым крылом. Как она залетела сюда? Где-то присядет теперь в этой пустыне, чтобы закусить мелькнувшей у нее в клюве рыбкой?..