Владимир Черевков - Человек-университет

— Восстаю, — сквозь зубы, все еще сдерживаясь, выдавил Михаил Васильевич.

Снова монах кинул взгляд на другого, и тот поощрительно мигнул ему.

— А не ведомо ли тебе сие похабство, батюшко? — Поп вынул из обшлага рясы и поднес к глазам профессора «Гимн бороде».

Михаил Васильевич порывисто вскочил и грозно крикнул, как вызов к бою:

— Мое!

Между ними был стол. И тотчас же заплясали вдоль него два яростных монашьих тела, четыре руки со скрюченными пальцами неистово потрясали над ним, лютой злобой горели четыре глаза, и два исступленных рта изрыгали совсем не елейные слова:

— Ярыга! Пес! Пашквилянт! Да мы матушке-царице!.. Плетьми тя запорем! Под виселицей твои богомерзкие сочинения сожгем!..

Михаил Васильевич сначала опешил от такого бурного натиска. Потом лицо его порозовело, он вытянулся во весь свой богатырский рост, — даже хрустнуло где-то, — и схватив огромный шандал [3] Стоячий подсвечник. стукнул им с размаху по столу.

— Вон! Чтоб духу вашего!..

В дверях мелькнули рясы.

Михаил Васильевич, отдышавшись, спросил у перепуганной жены добрую кружку пива и сел писать новое грозное против попов послание.

— Обманщик и грабитель спасения не сыщет, — грозно бормотал он, выводя строчки, — если бы даже он ел щепы, кирпич и мочалу, а не токмо что постную пищу, или же стоял бы на голове вместо земных поклонов…

Ломоносов сумел отстоять себя. Своим огромным и смелым умом он произвел такое впечатление на царицу Екатерину что она, желая прослыть покровительницей наукам, не отдала его на растерзание духовенству.

Крестьянин Ломоносов, собственным горбом добившийся своего славного места в науке, на многое смотрел другими глазами, чем русские ученые того времени.

Он не мог спокойно относиться к тому, что крестьяне не имеют доступа к образованию.

— В Европе ни одному человеку не запрещено учиться! — гневно восклицает он и пишет доклады о необходимости распространить просвещение на все существовавшие в то время сословия.

Он хорошо знает, в каких тяжелых условиях живет народ, потому что сам вышел из него, как велика детская смертность от болезней и как нередки случаи убийства детей собственными матерями, родившими их «не по закону», то-есть не в браке, освященном церковью. Он требует облегчения этой гнетущей обстановки крестьянской жизни, предлагает составление и распространение среди народа медицинских книг о повивальном искусстве и детских болезнях, добивается распоряжения Екатерины об устройстве народных детских домов для приема «незаконнорожденных», настаивает на запрещении попам насильно венчать крепостных.

В это время бурного расцвета всех своих сил Ломоносов сидит обложенный бумагами и книгами и пишет с утра до вечера или бегает по городу в бесконечных хлопотах.

— По неделям он, сердечный, не пьет, не ест, — жалуется его племянница, разводя руками, — только пиво да кусок хлеба с маслом и подашь ему.

Но могучий организм Ломоносова начинает уже сдавать.

— Редко напишет бумагу, чтобы не засыпать ее вместо песку [4] Тогда еще не было промокательной бумаги, и написанное засыпали песком. чернилами, — сокрушенно рассказывает та же племянница. — Во время обеда вместо пера кладет ложку за ухо, которою только что хлебал горячее. А то париком утирается, который снимает с себя, когда принимается за шти.

Первый русский ученый получает европейскую известность. В 1763 году его избирает своим членом в Италии Болонская академия наук и в Швеции «Королевская академия наук». В том же году он становится членом только что учрежденной Российской академии художеств в Петербурге.

Эти почести и слава поздно приходят к Михаилу Васильевичу. 4 апреля 1765 года Ломоносов скончался.

В день смерти он сказал своему другу:

— Жалею, что не успел совершить того, что мог и должен был. Знаю, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мною.

К сожалению, он не ошибся. После него не осталось его продолжателей. Он слишком обогнал своих современников, чтобы те могли пойти по следам отца русской науки. Под тяжкой и тупой властью царизма наука в России возродилась нескоро.